В то же время продолжается его дружба с Чеховым. Л. Н-ч очень ценил его и как человека, и как художника, но не одобрял его драматических произведений.
Так 27 января он записывает: "ездил смотреть "Дядю Ваню" и возмутился". Но, видно, все-таки драма задела его за живое, потому что он прибавляет: "Захотел написать драму "Труп", набросал конспект. Мне кажется, что в драме "Живой труп" есть нотки, навеянные произведением Чехова. Такова тайна художественного творчества".
Тут же Л. Н-ч дает интересное определение материи и движения, определение, могущее послужить основанием целой философской системы.
"Сережа с Усовым говорили о различных пониманиях устройства мира: прерывности или непрерывности материи. При моем понимании жизни и мира материя есть только мое представление, вытекающее из моей отдельности от мира. Движение же есть мое представление, вытекающее из моего общения с миром, и потому для меня не существует вопроса о прерывности или непрерывности материи".
В начале января приезжал в Москву Вл. Вас. Стасов. Л. Н-ч ходил с ним в Третьяковскую галерею и высказывал отрицательное отношение к картинам Васнецова и, наоборот, любовался картинами Н. Н. Ге.
В это время у Л. Н-ча в его отношении к семейным замечается некоторое успокоение; так, в письме к своей дочери Т. Львовне Л. Н-ч пишет: "в нашей жизни хорошо то, что я живу очень дружно с мама, что главное; и также с Сережей, все ближе и ближе, и умилительнее и умилительнее. Когда начинает расспрашивать о действии моего желудка, или с робостью предлагает мне потереть спину в бане - то это действует особенно умилительно".
К концу января восстановившееся было здоровье Л. Н-ча снова пошатнулось, но, слава Богу, не надолго.
В это время англичане вели войну с бурами во имя "цивилизации".
Это ужасное преступление лжи и жестокости сильно волновало Льва Николаевича.
Для всех было очевидно, что англичане рано ли, поздно ли задавят своим кулаком храбрых, но слабых буров. И эта слабость их внушала к ним невольную симпатию. На этой симпатии поймал себя и Л. Н-ч.
Один корреспондент так передает разговор со Л. Н-чем по поводу трансваальской войны:
"О своих работах граф говорил вообще неохотно, но едва речь зашла о Трансваале и англо-трансваальской войне, великий старик оживился; глаза его заблестели.
- Знаете ли, до чего я доходил,- сказал он.- Теперь этого уже нет; я превозмог себя... Утром, взяв в руки газету, я страстно желал всякий раз прочесть, что буры побили англичан. Эта война - величайшее безрассудство наших дней. Как! Две высоко цивилизованные нации, голландцы и англичане, истребляют друг друга; Англия, страна, гордившаяся титулом свободной страны, пытается раздавить малочисленных буров, не сделавших англичанам ни малейшего вреда. Это что-то непонятное, невероятное!...
