— Это Славкины сапоги. Они втроем в прошлые выходные на дачу ездили. Кстати, именно поэтому на твой день рождения Ленка не пришла. Приперло ее сильно. Ну так вот. Втроем это она, Славик этот, Бабкин, и дружок его, Коля Брызгалов. Ну да ты с ними вместе училась, знаешь их небось как облупленных. Поехали, значит, они к нам на дачу. Дождь, темень, дров нет. Свет отключен, вода перекрыта… Да почему поехали то — вот умора! Ленка, ты знаешь, Славику уже полгода голову морочит, что она в подружках у этого красавца! — Света кивнула на плакаты с «Приветливым месяцем», приоткрыла дверь и, показывая на разговаривающую по телефону Лену, прошептала: — Как раз об этом она сейчас и заливает.
Катя невольно подалась вперед и прислушалась:
— …ну, ты что, Слав, серьезно? Я же не виновата, что его там не оказалось… Ну сколько можно обижаться, уж неделя прошла… Так у него ведь не один дом. Он меня, наверное, умышленно обманул — может, выглядел плохо и не хотел на люди показываться, или я перепутала… Что? Ключи? Ключи у меня от всех его дач есть!
Света хихикнула, закрыла поплотней дверь, покрутила у виска пальцем:
— Смотри, как изворачивается, врет, а он, дурак, верит и огорчается. Еще бы, ездил на дачу к самому Петру Болотникову и только случайно его не застал!
У Кати неприятно защекотало в груди. Слава Бабкин весь десятый класс ухлестывал за ней, а потом, ближе к экзаменам вдруг охладел, стал держаться нейтрально, особенно в присутствии Лены. Кате на Бабкина, в общем то, было глубоко наплевать, как, впрочем, и на других парней из класса. Но Славик был смазлив, нахален и к тому же болен какой то неизлечимой болезнью. То есть излечимой, предположим, в США и неизлечимой в Союзе. Что то там связанное с костями. То ли костный туберкулез, то ли еще что то в этом роде. Он постоянно ходил с закатанными рукавами, демонстрируя всем красно бурые шрамы на руках, оставшиеся после обострений его таинственной болезни. Это придавало Славику образ страдальца, замученного жизнью, поэтому в классе считалось престижным дружить с ним… К неразлучным подругам Кате и Лене он прилип сам, притянув за компанию своего туповатого дружка Брызгалова.
А началось все с того, что как то раз, в тишине контрольной по математике Лена сказала подруге:
— Слушай, а чего Болотников такие похабные места дал — третий ряд. Уж лучше из за сцены посмотреть. Там и покурить можно, и вообще…
Катя от скуки подыграла:
— Да, Петюня что то не в себе последние три дня. Как из Ялты с фестиваля вернулся, так каким то другим стал. Может, уйти из группы хочет?
