Ему везло. Везло паталогически, словно дураку. Везло так же, как на протяжении всех последних месяцев. И если раньше он презирал везение, считая свой аналитический ум и сдержанность главными плюсами, то сейчас только на везучесть и оставалось уповать. И ему продолжало везти.
В начале — дурочка, лишенная наследства, сделала его консультантом тайного общества, которое он легко возглавил. Затем удалось продавить через администрацию подчиненность себе всех развлекательных заведений. А после ему словно случайно начали попадаться компромат на всю верхушку академического совета. И деньги…
Денег было столько, что он уже всерьез задумывался о покупке собственного военного флота. Но будто этого мало — ему снова повезло! Буквально за день до взрывов он забрал из хранилища банка триединой церкви все сбережения. Это была небывалая удача! Ведь теперь почти все они стали в десятки раз дороже.
Уже после взрывов ему снова повезло — уйдя из комнаты за несколько минут до того, как в нее ворвался отряд инквизитора с проверкой он каким-то чудом укрылся за гобеленом. А теперь его нашла помощница декана Золотова, который до сих пор считал казначея своей правой рукой и с его помощью обрабатывал все коррупционные схемы.
Везение было полностью на его стороне. До тех пор, пока тьма не навалилась со всех сторон. И вот теперь он стоял на коленях в центре пентаграммы, в окружении нескольких десятков людей чьи фигуры и лица были скрыты бесформенными балахонами с капюшоном. А теперь… что теперь можно будет считать везением?
— Проходи, присаживайся. — добродушно показал я на свободное кресло, протиснувшемуся в дверь чуть полноватому мужчине в модной кепи и сером плаще поверх костюма-тройки и белоснежной рубашки. Тот на секунду замялся, осматривая комнату, но затем все же решился и плюхнулся напротив меня. — Сигару? Настоящие, кубинские.
— Благодарю. Мне повезло? — взяв толстыми пальцами сигару спросил тот.
— Безусловно. — улыбнулся я, глядя как он затягивается густым ароматным дымом.
Ирландец Ричи Бак, по прозвищу Лаки, не даром слыл счастливчиком. Деньги липли к его ладоням, девушки его любили, а вещественные доказательства и свидетели испарялись словно их никогда и не было. У охраны вдруг прихватывало животы, у сторожевых собак начиналась течка, а соседи ограбленных домов совершенно случайно уезжали н пикник.
За недолгих три года после второй мировой он умудрился сколотить огромное по меркам северной Ирландии состояние, ни разу не сев в тюрьму и только трижды попавшись полицейским. Его даже не задерживали. Все считали, что у него есть товарищи в верхних кругах полиции, сослуживцы с которыми он прошел всю войну.
