Ему почудилось, что из блиндажа доносится слабое потрескивание. Он потихоньку спустился в яму перед входом и, отогнув краешек полога, заглянул внутрь.
Лейтенант ползком подобрался к радиостанции и копался в ней.
От страха и ярости его заколотила дрожь. Он влетел блиндаж и — лейтенант не успел и пальцем шевельнуть — схватил его за шкирку и с силой швырнул на ящик с боеприпасами. Кровь брызнула из разбитого лба, и лейтенант, не пытаясь сопротивляться, повалился на землю. Он лежал, спрятав лицо в окровавленных ладонях, плечи его тряслись.
Он заорал лейтенанту прямо в ухо:
— Извернуться решил?! Не дам! Мне теперь нечего терять!
Лейтенант поднял на него своё заляпанное кровью лицо, всё в потёках слёз:
— Это ради неё. Ей всего восемнадцать. Понимаешь?.. Восемнадцать лет! — вдруг заорал он. — Скотина ты чёртова! Она сейчас, может, сидит и думает обо мне!
Он врезал лейтенанту по шее.
— А я, по-твоему, под кустом родился? Меня никто не ждёт, по-твоему? Я что, жить не хочу? Чего хвост поджал? Я же ради тебя завалил этого гада!
Кровь бросилась ему в лицо. Он нагнулся, ухватил лейтенанта за ворот сзади и поднял на ноги.
— Говори правду — что делал с рацией?
Лейтенант молча пытался освободиться.
— Не скажешь — убью. Ещё одной собакой меньше.
Лейтенант с силой вырвался из его рук и отполз в угол, как младенец.
— Я хотел наладить передатчик, только и всего.
— Брешешь, как собака.
Он поставил ногу на голову лейтенанта и надавил, заставив того лечь. Из раны на лбу лейтенанта текла кровь.
— Я хотел сдать тебя. Хотел себя спасти. Теперь доволен?
Он убрал ногу с лейтенантовой головы и уселся на земляной пол.
Лейтенант громко хныкал, всё его лицо было залито кровью. В дверной проём задувал ветер и кружил посреди блиндажа мелкие ледяные крупинки.
— Я согласен, ты убил его ради меня. Но у нас только два пути. Или мы оба возьмём на себя убийство, или кто-то один пожертвует собой. Была бы погода — можно было бы добраться до вражеских сил. Но сейчас это невозможно. Впереди пропасть, позади — наши части…
Он подумал, что лейтенант заговаривает ему зубы и только ждёт удобного случая, чтобы снова извернуться. Не было никакой гарантии, что внизу он сдержит своё слово. Даже если они расскажут всё, как было, всё-таки это он всадил очередь в особиста. Разве мало случаев, когда жертвовали рядовыми? А лейтенант учился на юриста, уж как-нибудь сумеет выйти сухим из воды. Наверняка у него и связи есть. Он ответил:
— Или ты, или я. Кто-то один возьмёт убийство на себя.
