Ее благодарность вряд ли можно было назвать горячей.
— Вы всегда так долго ждете? — сказала она.
— Я же не знал. Может быть, это какой-нибудь ваш особенный друг, — пробормотал он.
— Вы полагаете, что особенные друзья имеют право набрасываться на человека, когда он идет домой? Вы тоже так делаете?
Он улыбнулся.
— У меня нет особенных друзей.
— Можете считать, что вы высказались за двоих, — сказала она. — А мне они и не нужны.
Он понял, что она собирается без дальнейших разговоров повернуться и уйти.
— Меня зовут Куин Вильямс, — вырвалось у него; он пытался задержать ее еще на мгновенье.
— Рада с вами познакомиться.
Эти слова не звучали так же приятно, как они выглядят написанными на бумаге.
Она снова двинулась в путь. Он повернулся и посмотрел в ту сторону, где исчез пристававший к ней человек.
— Как вы думаете: может быть, мне пройти с вами квартал или два?
Она и не разрешила и не запретила ему это сделать.
— Он не вернется, — только и сказала она.
Он истолковал ее невразумительный ответ как полное согласие и пошел в ногу с ней на официальном расстоянии в несколько футов. Целый квартал они прошли в молчании: она — потому что твердо решила не делать никаких усилий для поддержания разговора; он — потому что был очень робок и не знал, что говорить теперь, когда получил право провожать ее. Они перешли улицу, и она заметила, что он оглянулся, но ничего не сказала. В таком же каменном молчании миновали второй квартал. Она смотрела вперед, словно была одна.
Подошли ко второму перекрестку.
— Здесь я поворачиваю на запад, — сказала она коротко и повернула за угол, как бы прощаясь с ним без лишних церемоний.
Он не понял намека и, помедлив, повернул вслед за ней. Она заметила, что он снова оглянулся.
— Можете не волноваться, — сказала она язвительно, — он сбежал совсем.
— Кто? — спросил он удивленно. И тут только понял, о ком она говорит. — О, я о нем и не думал!..
Она остановилась, чтобы опубликовать ультиматум.
— Послушайте, — сказала она, — я не просила вас идти со мной до моего дома. Если вы хотите идти — это ваше дело. Только я одно вам скажу: ничего не придумывайте, пусть никакие мысли не лезут вам в голову.
Он принял это молча. И не протестовал против того, что она неправильно поняла его, когда он оглядывался. Это было почти первое, что ей понравилось в нем, с тех пор как он попал на ее орбиту час или два назад.
Они снова двинулись, все еще на расстоянии нескольких футов друг от друга, все еще не разговаривая. Это было странное провожание. Но если уж нужно, чтобы ее кто-нибудь провожал, она предпочла бы, чтоб это было именно так.
