Обращение вернуло телу прежнюю гибкость и ловкость движений (даже не заметил, что лишился их за прошедшие с предыдущего обращения месяцы). Я избавился от ран и шрамов. И от загара. Не осталось на теле и следов в тех местах, откуда Мираша срезала метки. Кожа на руках стала гладкой и чувствительной. Я вновь обрёл пышную шевелюру (отвык от неё), превратившись в прежнего Хорки.
Но только внешне.
Внутри остался Вжиком.
Не огоньком. Огонь исчез. Не отзывался. Я больше не чувствовал его. Ощущал только холодок магической энергии. Даже там, где недавно был огонь. От чего казалось, что маны во мне стало больше.
Мираша тоже заметила произошедшие во мне изменения.
— Года не прошло с нашей прошлой встречи, — сказала она, — а ты очень повзрослел. Стал меньше похож на мальчишку — больше на того дядю Хорки, которого мне описывала мама. Видела, как ты убивал на Арене. Из тебя получится хороший маг. А когда ты порвал глотку своему бывшему хозяину, убедилась — страдать излишней сентиментальностью ты не будешь. Ты настоящий охотник, Хорки. Дед с бабкой тобой бы гордились. Теперь я верю, что не ошиблась, когда решила тебе довериться. К тому же, по финальному поединку поняла, что ты обрёл удачу. Я права? Мне не показалось?
Я не ответил.
Мираша обернулась, посмотрела мне в глаза.
— Кто она?
— Она сейчас в Валесских горах, — сказал я. — Я так думаю. Если, конечно, ещё жива. Но через два-три месяца точно умрёт.
— Почему?
— Она огонёк. Была в моём отряде. Пропала в горах, когда мы там жгли колдунов. Её время почти истекло. Она не охотник — обернуться и избавиться, как я, от той твари, которую подсадили к нам в тело, не сможет. А значит умрёт. И ничего с этим не поделать.
— Вижу, тебе тоже есть что мне рассказать, — сказала Мираша. — С интересом послушаю твою историю. Но не сейчас. Вон за тем поворотом длинный коридор, в конце которого выход наружу. Думаю, нас никто пока не ищет. Но всё же не делай резких движений, Хорки, не привлекай внимание. Если что — я разберусь. Кто бы с тобой ни заговорил — молчи. Говорить буду я.
Пожал плечами.
— Как скажешь.
* * *
На выходе нас никто не остановил.
По каменным ступеням мы спустились на выложенную булыжником площадь — огромную, размером едва ли не больше, чем засеянные злаками крестьянские поля, которые я видел в своём королевстве. Преследовавшая нас в коридорах под Ареной крысиная вонь сменилась здесь запахами птичьего помёта и лошадиного навоза. А с края площади, где выстроились в ряд странного вида повозки, ветер принёс запашок конского пота.
