Сильвия. Но вы так хвалили этого джентльмена, сударь…
Бэланс. Я по-прежнему к нему расположен. Он славный малый, и я был бы не прочь с ним породниться, но как наследник и продолжатель рода он мне не подходит. Полторы тысячи приданого я бы, пожалуй, еще отдал ему в руки — они бы не пошли ему во вред, — но, бог ты мой, тысяча двести годовых!.. Они же его погубят, он с ними рехнется. Пехотный капитан с такими деньгами — это же феномен какой-то! А у меня еще лесов на пять-шесть тысяч. Да он от них вконец обезумеет! У капитанов, да будет тебе известно, природная неприязнь к строевому лесу: никак не успокоются, пока не сведут его. Или наймет какого-нибудь шельму подрядчика, а тот уж изловчится и понарежет из моих вековых дубов и вязов карнизов, колонн, оконниц, птичек всяческих, зверюшек да разную нечисть, чтоб снизу доверху украсить этакую новомодную бонбоньерку на берегу Темзы. Но в одно прекрасное утро скотина садовник принесет вам «Габеас Корпус»[17] на все мои земли, и вы переедете куда-нибудь в Челси или Туитнэм[18] и снимете там домик с садиком.
(Входит слуга.)
Слуга. Там какой-то человек с письмом к вашей милости, сударь, но он желает отдать его в ваши собственные руки.
Бэланс. Хорошо, пойдем к нему. (Уходит со слугой.)
Сильвия. Теперь пусть только вступят в спор долг и любовь, и я в точности принц Красавчик![19] Если мой брат умрет — бедный мой брат! Если он останется жив — бедная, бедная его сестра! Как ни поверни — все плохо. Попробуем иначе! Последую своей склонности — разобью сердце отца. Подчинюсь его приказу — разобью собственное. Еще того хуже. А если прикинуть так: скромное состояние, пригожий муженек и сынишка — или, наоборот, обширное поместье, карета шестерней и осел супруг. Нет, ничего не выходит.
(Возвращается Бэланс со слугой.)
Бэланс (слуге, оставшемуся у двери). Заложи карету четвернёй!
(Слуга выходит.)
Послушай, Сильвия!
Сильвия. Да, сэр.
Бэланс. Сколько тебе было лет, когда умерла твоя мать?
Сильвия. Я и не помню ее. Когда она умерла, я была совсем маленькой, а вы так заботились обо мне, так меня баловали, что я и не чувствовала себя сиротой.
Бэланс. Отказывал ли я тебе в чем-нибудь?
Сильвия. Никогда, сколько я помню.
Бэланс. Тогда, Сильвия, исполни раз в жизни и ты мое желание.
Сильвия. Стоит ли говорить об этом?
Бэланс. Не буду. Но то, что я хочу сказать тебе, скорее совет, чем приказание. Я говорю с тобой не как отец, а как заботливый друг: сию же минуту садись в карету и поезжай в деревню.
