Вырвавшись на свободу, избавившись от казарменного режима, царившего в колледже, Фаркер поступает в дублинский театр Смок-Элли, где встречается с молодым талантливым актером Робертом Уилксом, сделавшим впоследствии блестящую карьеру на английской сцене. Рассказывают, что благодаря дружеской поддержке Уилкса Фаркер удачно дебютировал на подмостках театра в роли Отелло (!).
Вскоре репертуар начинающего актера расширяется: Фаркер играет в комедиях Этериджа, Хауарда, Бомонта и Флетчера, в трагедиях Шекспира, Драйдена, Бэнкса, «никогда при этом не вызывая у публики ни малейшего раздражения».
Однажды, исполняя роль Гайомара в трагедии Драйдена «Император индейцев», Фаркер настолько вошел в образ, что серьезно ранил своего коллегу в сцене дуэли из последнего акта. Этот случай так поразил воображение Фаркера, что он решает навсегда покинуть сцену и отправляется в Лондон попытать счастья на поприще драматургии.
Приехав в Лондон в конце 1697 года, Фаркер тотчас обращается к директору театра Дрюри-Лейн Кристоферу Ричу, к которому у него было рекомендательное письмо от Уилкса. Суровый и недружелюбный, Рич на этот раз проявил некоторые «признаки Человеколюбия» и дал возможность молодому дублинцу испробовать свои силы: первая пьеса Фаркера «Любовь и бутылка» была с успехом поставлена на сцене театра Дрюри-Лейн в декабре 1698 года. Спектакль прошел девять раз подряд, что по тем временам означало немалый успех.
1698 год был в известном смысле знаменательным в истории английской драматургии и театра: в марте месяце проповедник Джереми Колльер опубликовал свой памфлет-декларацию «Краткий очерк безнравственности и нечестивости английской сцены», где явно с буржуазных позиций критиковал комедию Реставрации, столь популярную при дворе Карла II, с ее прославлением бесчинства, расточительства, изощренного остроумия, откровенной фривольности, веселья и беспечности. Пьесы Джорджа Этериджа, Уильяма Уичерли, Томаса Шедуэла, написанные в антипуританской манере, представляющие буржуа в самом неприглядном и смешном виде, вызывали гнев Колльера. «Истинное назначение театра, — писал он, — поощрять добродетель, противодействовать пороку, изображать шаткость человеческого величия, внезапные перемены судьбы и пагубные последствия насилия, несправедливости и гордыни. Представлять безрассудство, коварство и вообще все дурное в таком свете, чтобы они вызывали полное к ним презрение».
Итак, третье сословие объявляло борьбу за свой театр.
