— Ваня! — кричит Белецкий. — Ваня! Никакого ответа. На гребне завывает ветер, а здесь, под карнизом, гулкая тишина, и от каждого движения веревка начинает медленно вращаться. Обвязка все туже сжимает ребра, каждый глоток воздуха дается с трудом. Ладони покрываются липким потом, кровь болезненными толчками пульсирует в висках и в горле, сознание начинает мутиться… Неужели это конец? Рывок веревки заставляет Евгения очнуться. Он снова осматривается, и теперь ему кажется, что внизу, всего в нескольких метрах, — крутой снежный склон.
Внезапно до сознания Белецкого доходит, что уже несколько секунд он слышит какие-то крики. Он задирает голову — над краем карниза виднеется лицо Вани Федорова.
— Спускай вниз!.. — задыхаясь, кричит Белецкий. — Скорее… Там склон.
Медленно, страшно медленно веревка начинает подаваться. Наконец зубья кошек касаются снега. Обеими руками Евгений растягивает обвязку, жадно, до боли в горле глотает ледяной воздух. Придя в себя, опускается на снег на колени, смотрит на часы. Он провисел на веревке пятьдесят минут! Как хорошо, что, обеспокоенный молчанием, Федоров смог закрепить веревку и подползти к краю гребня!
— Что будем делать? — доносится голос Вани.
— Ночуем! Рой пещеру! — кричит Белецкий. Бесконечно долго тянется ночь. Чтобы не замерзнуть, Евгений растирает руки, ноги, подкладывает под себя рюкзак и свернутый в кольца свободный конец веревки. Всходит луна, сразу становится светлее, но словно бы еще холоднее. Далеко внизу плавает красный огонек — это шар-зонд метеорологов экспедиции. Как у них сейчас тепло! А здесь не менее 20 градусов мороза. От холода начинают болеть кости, мышцы. Кажется, нет больше сил терпеть. Неужели этот рассвет когда-нибудь наступит?! Но вот на востоке из сплошной черноты выплывает бледная цепочка гор, постепенно в лучах солнца они становятся розовыми, а затем белыми. Федоров дергает веревку. Обогнув карниз, Евгений выбирается на гребень. Теперь бегом вниз, пока Кизель не ушел за помощью: ведь условленные двадцать четыре часа истекли! Скоро показалась палатка на леднике. А вон и Кизель, он уже начал спуск. На бегу альпинисты свистят, кричат. Наконец Кизель оглянулся и заметил их.
Короткие объятия, хлопанье по плечу, вопросы: ну как? ну что?
— Да вот, холодную схватили, и Белецкий повисел-таки над Алайской долиной, — докладывает Федоров.
Собрав палатку, альпинисты к вечеру добрались до Раздельной. Вот и вершина. Сейчас можно будет растопить снег и вскипятить чайку. Но здесь их ждет новая неприятность: среди одинаковых заструг снега никак не удается обнаружить свою заброску. Остатки сухого спирта использовали еще утром, а сейчас всех мучает жажда. Ноги Кизеля сводит судорога, он ложится на снег.
