— Да какого хрена! — вскрикивают одновременно Бестия с Ясной.
Спящий Али аж подскакивает на месте. Бешено машет мордой из стороны в сторону.
— Кого упивать?! Где врак, комондира, аднака?!
— Вот сидит, — Бестия тычет пальцем в испугавшуюся Мишель. — Выкинь эту подиумную шлюху за дверь. Пускай полетает!
Багровые глаза крокодила сонно уставляются на латинку. Девушка вжимает голову в плечи.
— Но она ж красавая, аднака, — чешет мутант зеленый кадык размером с небольшой арбуз. — Жалка.
— А нехрен разлагать дисциплину в отряде, — заявляет Ясна. — Выпинывай ее давай.
С воплем напуганная Мишель падает на колени и вцепляется наманикюренными пальцами в мою стальную рукавицу. Ее бронзовая ручка трясется, а меня волнует, как она с такими длинными ногтями собралась зашивать раны. Не практично же.
— Прошу не надо, — плачет кинозвезда, роняя кристальные слезы на жемчужно-белый халатик. — Мы же здесь с девочками только ради тебя. Чтобы ты был доволен.
Натурально плачет. Мишель, и правда, талантливая актриса. Глядя на ее несравненную игру, Али вдруг сам пускает нюни — багровые глаза становятся мокрыми. Надо же. Сердце мутанта пробила душевная боль медсестрички с нарощенными ногтями.
— Позязя, Ясна, красавая же! — мутант вытирает крокодилью слезу. — Лучше я сам прыгану, аднака!
Как там в «Кинг-Конге»? «Чудовище убила красота»?
Но рыжая майор непреклонна: скрестила руки на груди и одно что кивает на дверь.
— Короче, — прерываю я этот концерт. — Никого не скидываем, пока сам не решу, — перевожу взгляд на актрису на коленях. — Отвечай на вопросы. Вы подстроили нападение на госпиталь, чтобы мы прилетели вас спасать?
Мишель мотает головой так бешено, что еще немного и она сорвется с шеи. Водопад черных волос разбрасывается по хрупким плечам.
— Нет! — вскрикивает девушка. — Мы двигались в сторону крепости Алмак, чтобы попасться тебе на глаза. Нападение не их затея.
— Врет, — делает вердикт Ясна, и снова многозначительно показывает на дверь.
— Не их? — хватаюсь за слово. — Кого не их?
Латинка опускает мокрую мордашку:
— «Идиомы».
Ну, конечно! Как же не узнать почерк Сербины. Грубый натиск из сисек, и любой враг падет. А если нет — значит, было мало сисек.
— Градгроба в жопу… — ругаюсь я.
— Кого? — хлопает глазами Бестия.
— Неважно, — я смотрю на латинку. — Чем тебя и остальных девушек прижали? — на ее удивленный взгляд поясняю. — За деньги вы бы вряд ли сунулись на Ближний Восток, так? Значит, дело не в прянике, а в кнуте. Что у «Идиомы» на вас есть?
