С новым шагом пол превращается в жидкий сплав. Распускаю крылья и с хлопками поднимаюсь к потолку. Проношусь между летящих комет, оставляющих хвосты дыма. С каждой секундой мое сердце стучит все яростней, а астральный дух, предчувствуя опасность, крепче вцепляется в юношеское тело. О да! Наконец-то дух усиливается! Нахрен медитации. Надо почаще спарринговаться со Скоморохом, ха!
Русло живы восстановилось. Огненные зарницы утихли, молнии кончились, а глыбы камней прекратили возникать из воздуха.
Щиты вокруг арены гаснут. Из-за исполинских барханов показывается отряд «зорь». Впереди всех рвется Аяно. Поэтому японка первая замечает меня. Ее глаза, и так распахнутые, становятся двумя озерами.
— Командир, — из моих ссохшихся губ раздается то ли свист, то ли хрип. — А чего это вы тут?
— О Аматерасу! — вскрикивает Аяно. — То есть… Сварог!
Посреди пепелища я тяжело дышу — голый, обожженный в сотне мест. Доспех давно слетел, Бригантина же защищала от физических повреждений. Да и она гасла не раз. Поэтому от жара осталась только регенерация.
— Живо Целителя сюда! — кричит подполковник.
Не успеваю моргнуть — она уже рядом. Быстра! Берет за подбородок, заглядывает в залитые кровью глаза, щупает пульс.
Перехватываю ее за кисти.
— Что ты? — Аяно удивленно смотрит, как я прикладываю ее прохладные ладони к своему раскаленному лицу.
— Ох, кайф, — говею. Между раскрытых пальцев девушки изучаю ее внешность. — У вас растрепалась коса. Позвольте заплести. Я умею, сестренке делал.
— Какая коса! — не отрывая рук от меня, теряется подполковник. — Какая сестренка!
— Младшая, — охотно поясняю. — Лена зовут. Она у меня красавица. Не такая как вы, словно дамасская сабля, а как домашний цветочек.
— Аднака, пахнет кусна, — принюхивается за спиной японки Али. — Жаряним.
— Это от меня, Кожеголовый, — признаюсь. — Даже не вздумай куснуть — пасть порву, моргалы выколю.
— Дась я же так, эстетически често, — сразу отходит майор Крокодил. — Компламент сделал.
— Где Целитель! — орет Аяно, прижимая ладошки к моим щекам.
— Здесь, — вроде голос Ясны. Звонкий такой, чистый, как лесной ручей. — Скомороха латает. У него всё туловище в кашу.
— Его-то как так угораздило? Он же неосязаемый, — удивляется Аяно, а потом подозрительно оглядывается на меня.
— У нас, кстати, ничья, — не упускаю случая похвастаться. — Но, если честно, кажется мне, командир чуть поддался.
— Ври больше, — японка все-таки отрывает ладони и удивленно осматривает зажившее лицо. — Регенерация?
