Толпа распалась, освободила проход, по которому Мардук прошел к хрипевшему, недотоптанному человеку.
— Он стрелял в нас, — буркнул кто-то из солдат, но Мардук не обратил на эти слова никакого внимания.
Он нагнулся над пострадавшим, аккуратно, стараясь не запачкаться, взял за локоть. Охранник, поняв жест Мардука, помог пострадавшему подняться на ноги.
— Мы не красные, — тихим голосом начал объяснять Мардук, — мы не издеваемся над пленными. Попался с поличным — ведите в штаб, в отдел внешней охраны, расстреляйте в конце концов, но пытать! Издеваться! — Мардук предостерегающе поднял руку в черной лайковой перчатке. — Ни в коем случае… Многие, — человек покачивался и хрипел, — многие, — невозмутимо продолжал Мардук, — полагают, что, мол, война все спишет, что, мол, взаимное ожесточение… Так вот запомните: не спишет, но подчеркнет, выделит! — Мардук коротко рубанул воздух рукой. — Взаимное ожесточение! Так не поддавайтесь же ему. Будьте людьми не только на политзанятиях, но и после тяжелого, кровопролитного боя…
В воздухе зазвучала иная, веселящая, томящая душу Мардука, старая песня:
— Вот кто-то с горочки спустился, наверно, милый мой идет, на нем защитна гимнастерка, она с ума меня сведет…
Солдаты слушали Мардука и песню, опустив головы.
Мардук обернулся к окровавленному, вымазанному черной жижей человеку.
— Фамилия?
— Ишан… — человек перевел дыхание, — кулиев.
Солдаты недовольно зароптали.
Мардук поморщился и сделал знак рукой. Ропот стих.
— Так ты еще и инородец, — насмешливо сказал Мардук и резко, зная, как вздрагивают от такого вопроса, спросил: — Национальность?
— Какое… — начал было избитый.
— Национальность? — четко повторил свой вопрос Мардук.
— Тат, — сказал избитый.
— Тат, — улыбнулся Мардук, — тат, да не тот.
Солдаты гоготнули.
— Ясно, — сказал Мардук и оборотился к солдатам: — Кто тут расстраивался, что не на политзанятиях?
— Сидорчук, Сидорчук, — зашумели солдаты.
— Ну-ка, ну-ка, — Мардук упер руки в боки, — давайте сюда этого Тараса Бульбу… В честь победы, так и быть, никаких санкций, но полюбоваться на него стоит.
Солдаты вытолкнули под ясные очи Мардука скромно потупившегося Сидорчука.
— Солдат! — позвал Мардук. — Какого батальона?
— Непобедимых львов, — сумрачно буркнул Сидорчук.
— Врешь, врешь, — вскричал Мардук и даже ногой притопнул, подражая своему любимому полководцу, — лгун хуже немогузнайки! Подлых шакалов, а не благородных львов, шакалов, издевающихся над пленными! Солдатскую книжку!
