— Знаешь, Марья Светозаровна часто выручала меня в трудные дни. Вот и сейчас, когда я стал стар и никому не нужен, она прислала мне тебя. Понимаю, что обихаживать старика не в радость такой юной девочке, но я постараюсь быть тебе полезным. — Он задумчиво пошевелил пальцами, поиграл губами, то втягивая их в рот, то вытягивая в трубочку, а потом спросил: — Дитя, умеешь ли ты читать и писать?
Вопрос, конечно, интересный. По сути, умею. Но это было в той, прошлой жизни. Как здесь у меня с этим дела обстоят, я не знаю. Так и ответила: ткнула себя пальцем в грудь и кивнула, потом показала на Осея и пожала плечами.
— Ты хочешь сказать, что умеешь писать и читать на своём языке? Но не знаешь, умеешь ли на моём. Правильно?
Кивнула. Минута задумчивости, и старик порывисто вскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул. Подошёл к книжной полке, выбрал толстенный том и раскрыл передо мной.
— Смотри. Разумеешь ли написанное?
Ух ты! А книжечка-то рукописная! И не на бумаге, а на пергаменте, и буквы заглавные на пол-абзаца выписаны и украшены завитками каллиграфическими с рисунками миниатюрными. Граждане, офигела я от такого чуда больше, чем от магии! Очень захотелось прочитать, о чём книга сия повествует. Но слова, выведенные красивыми буковками, были непонятны. И я с сожалением покачала головой.
— Не умеешь? — обрадовался мэтр, радостно потёр ладошки и торжественно объявил. — Дитя, я буду тебя учить!
Я смотрела на старичка и мысленно снисходительно улыбалась. Добрый ты дедушка, но бестолковый. Хоть бы имя ребёнку придумал, а потом уже грамоте брался учить. Да и запасы в кладовых невелики. Но мэтр Осей в мыслях своих уже был где-то далеко.
Скоро опекун мой ушел в Академию «лоботрясов уму-разуму учить», как сказал он мне на прощанье, а я осталась хозяйничать.
Вода в котле почти кипела — я забыла убрать лишние камни. Вытащила, долила пару кувшинов холодной колодезной, чтобы уменьшить бурление. И вернулась на кухню, с которой решила начать восстанавливать домашний уют.
Первым делом достала и рассортировала всё, что пряталось в бездонном ящике, который называется ларь. Чего же там только не было! Чугунки и сковороды, тяпки и корытца для рубки, ступа и пестик, примитивные противни и разнообразная посуда. От толстостенных кружек и мисок до изящных чашек с блюдцами.
Выбрала котелок побольше и нагребла в него золы из печи, благословляя нерадивость служанки, что не вычистила её перед уходом. Иначе где бы я сейчас моющее средство взяла, чтобы отмыть всё это «богатство»? Хорошо бы золу просеять от угольков, но нечем.
