— Шо трэба?
Поклонилась учтиво, как младшая старшей, и показала огрызок верёвки.
— Ты за мотузкою, шо ли? — уточнила она, с любопытством и вниманием разглядывая меня с головы до ног. — Бабка Марыся послала?
Кивнула, подтверждая обе догадки. Слухи в деревне быстро распространяются. Несмотря на то, что я в село пришла первый раз, люди меня уже видели. К нам во двор часто гости заходят. Кто за травой для отвара, кто за настойкой лечебной. Да и сама бабка Марыся чуть не через день в деревню ходит. То роды принять, то рану зашить, то вывих вправить. Знахарка моя хозяйка или травница. А может, колдунья. Кто знает.
— Почекай, я зараз, — сказала Арина и крикнула куда-то во двор: — Петро, слышь, Петро? Швидко неси виток мотузки сюды. Тут дивчина гарна чекае.
Откуда-то из сарая выглянул взъерошенный парень, зыркнул на нас и скрылся. Ещё через пару минут вышел, неся на плече моток крапивной верёвки. Это они называют моток? Да он весит чуть меньше меня. Парень и тот плечо скосил под тяжестью, а я-то как понесу?
Непроизвольно сделала шаг назад. Петро, заметив мой страх, усмехнулся.
— Я поможу, — спокойно сказал, поправил ношу и вышел за калитку, предупредив мать. — Мамо, я скоро.
И пошагал под горку. Вздохнув облегчённо, ещё раз поклонилась тётке Арине и чуть ли не в припрыжку побежала за парнем.
Пётр шагал неторопливо, время от времени поправляя тяжёлый груз. Интересно, сколько ему лет? Высокий, крепкий. Вон какая спина широкая. Лет семнадцать, наверное, может, немного меньше. Скоро женить будут. Дети в деревнях быстро взрослеют. В интернете писали, что незабвенному Сусанину, когда поляков водил, было тридцать два года, а замужней дочери его шестнадцать стукнуло.
— Тэбе як звуть? — прервал мои размышления Петро.
Пожала плечами. Ведь я действительно не знаю имени своего. Ни из прошлой жизни, ни из этой. Даже странно, что это меня никак не заботило. Баба Марыся «дэтиной» кликала. Мать провожатого «дивчиной» назвала. Да и толк какой был бы от того, что имя своё знаю — сказать всё равно не смогу.
— В сели балакают, шо ты нима. Правда, шо ли? — парень остановился. Не то передохнуть захотел, не то поболтать.
Кивнула — да, немая.
— А рокив тоби зараз скильки? — продолжал выспрашивать меня провожатый.
Показала растопыренные ладошки и еще два пальца.
— У-у-у-у! Так ты не мала зовсим, — смесь удивления и радости на лице парня перешла в решимость. — Слухай сюды. Ты мене дюже подобатися*. Я тэбе и у реки бачив, и у поли. — Видя, что я не понимаю, смутился слегка, но продолжил более решительно: — Люба ти мене. Пийдешь за мене?
