— Конечно, обманули! — утешает его Арсений. — Это такой народ.
— Граф Панин меня уговаривал. Говорил: для спасения России. Император должен подписать отречение! Надо его заставить… Если, говорил, этого не случится — революция будет! Народ, мол, требует. Еще сказал: чтобы приготовить яичницу, надо разбить яйца.
— Интересно, что он имел в виду? — спрашивает Арсений.
— А я все для отечества! Хотел Россию спасти! Думал, как лучше. Ведь в стране-то что творилось? Воровство, грабеж, взятки. Злоупотребления на каждом шагу. Никто не стыдится негодяев, если у тех деньги. Честь и совесть забыты! Какое нравственное унижение великого государства!
— Вы не переживайте, — говорит Арсений. — Сейчас все то же самое. Как было, так и осталось.
— Я отца потом уже увидел в парадной зале, на панихиде… — не слышит его Федор Кузьмич. — Раскрашенный, как кукла. Шляпу ему на лицо надвинули, чтобы синяк закрыть. Шея платком замотана. Его шарфом задушили. А мне сказали: удар у него апоплексический… Скончался, мол, от удара… — Федор Кузьмич залился слезами. — Я не хотел принимать корону… Супруга меня уговорила, Елизавета Алексеевна… Надо, сказала, смотреть на свое царствование как на искупление…
Арсений уже и так старика успокаивал и этак — ничего не помогало. Весь день он сидел у Федора Кузьмича, до самого вечера. А на другой день — новое событие, совсем уже чудно́е. Пошел Арсений с Васеной Власьевной за хлебом. Идут они обратно из булочной, а возле подъезда Луиза с третьего этажа, с подружками. Лицо опухшее, накрашенное. Ее в доме все знают: Луиза — гулящая. Каждый вечер нового гостя к себе ведет. А тут она с подругами, пиво из банок пьют. И вдруг Луиза бросает банку в сторону и идет навстречу Арсению.
— Что же ты, дружок? — говорит. — В гостях у меня был, а денег не платишь…
— Ступай отсюда! — начала было Васена Власьевна. — Иди своей дорогой!
А Луиза как на нее накинется:
— А ты за своим лучше гляди! Не отпускай от себя! Чтоб не гулял!
Подруги Луизины хохочут, прямо помирают со смеху. Васена Власьевна на Арсения смотрит, понять ничего не может. А Арсений вдруг и говорит:
— Дай ей денег, моя ласточка. Заплати… Пусть идет себе…
— Как заплати? — так и взвилась Васена Власьевна. — Ты что же, был у нее? Говори, был?
И тут она прямо при всех, на улице — по щеке Арсения. А тот только руками разводит, успокаивает ее:
— Это ничего, ничего…
Вернулись домой, Васена Власьевна Арсения из комнаты гонит:
— Не смей больше ко мне подходить!
