Паоло стал доктором, как завещал ему дедушка. Он хотел подарить людям бессмертие. В начале нового тысячелетия Оливера приехал в Америку, где помимо медицины изучал ещё и математику, чтобы лучше понимать, как работает мозг.
Он вернулся на Родину, где возглавил лабораторию по изучению высшей нервной деятельности. Но когда захотел перенести человеческое сознание в компьютер, его проект подняли на смех и отказались финансировать. Паоло лишили лаборатории.
Три года искал он по всему миру деньги на свои исследования. И нашёл таких людей только в городе будущего Нео́ме: несколько арабских принцев предоставили ему неограниченное финансирование. Оливера нанял лучших специалистов, купил самое современное оборудование и за двенадцать лет создал прибор для переноса сознания.
Малыш сфотографировал обе стороны листов.
Гормоны, которые под воздействием биочипа, вырабатывались в избытке для того, чтобы ослабить опьянение, вызвали побочный эффект – напрочь отшибли сон.
Впечатлённый набросками Бронфельда к Библии, Малыш решил почитать его «настоящую» книгу и расположился на диванчике в гостиной.
«Это я – Лёвушка» читалась на удивление легко. Малышу даже понравилось; поначалу он списывал это на опьянение, но к утру, когда алкогольные пары окончательно развеялись, а книжка подходила к концу, он уже понимал, что держит в руках очень неплохой образчик автобиографической прозы. Ту самую, хорошую книжку, которую может написать о себе каждый.
Это была повесть, о Молодом Человеке, прибы́вшем в Израиль, чтобы стать писателем. Повествование в ней велось от первого лица и воспринималось, как некий дневник. Оно даже начиналась воспоминанием о своём детском дневнике в предисловии.
Вести свой первый и единственный дневник я начал в восемь лет и очень серьёзно отнёсся к этому делу. Я жил тогда в строгом соответствии с «Режимом дня», который ровно за сутки до этого появился у меня над кроватью…
С 20.30 до 21.00 мне предписывалось «Ведение дневника». Ровно в полдевятого я открыл новенькую общую тетрадь в резко пахнущей обложке из зелёной клеёнки и принялся каллиграфическим почерком выводить на первой странице слово «Дневник». Буква «Д», как сейчас помню, получилась шикарной! Она напоминала логотип спортобщества «Динамо» – залихватская петля, переходящая в крутую дугу, утолщающуюся к середине, а потом уходящую в ноль. Скрипичным ключом встала она на странице и задала тон остальным буквам. Дерзкий диез «Н». Мёртвая петля «Е». «В» – как след от выхлопных газов истребителя, уходящего из-под вражеского огня. Я даже захотел нарисовать на конце завитка маленький самолётик, но одёрнул себя – дело-то серьёзное. Ещё одна «Н», которую я постарался сделать максимально похожей на первую… И вот тут заметил, что места на страничке для двух оставшихся букв осталось совсем мало. «И» вышла худосочной и некрасивой и напоминала дождевого червя, а «К», совсем уже маленькая и неказистая, позорно провалилась под строчку и болталась там, как упрямый пассажир на подножке переполненного трамвая.
