К концу тирады паренёк немного скис. Повисла пауза.
– А хорошо! – воскликнул О́дин. Журналисточка вздрогнула. – Дерзай! Экспертов обязательно подключи. Но чтоб не в одни ворота: пусть кто-нибудь скажет, что именно такое искусство и нужно современному человеку…
Статья получилась несколько поверхностной, но О́дин всё равно выпустил её с пометкой: «Администрация сайта может не разделять точку зрения автора».
Составитель киноподборки явно обладал схожим с Максимом художественным вкусом; «шедевров» современного кинематографа было совсем немного – весьма редкие и очень относительные удачи из серии «на безрыбье и жопа соловей». Их Максим видел все и пересматривать не стал.
Ещё в квартирке стояла этажерка с довольно странной подборкой книг. Большинство из них были по истории, с уклоном в историю религии, и антропологии, с уклоном в палеозойский период. Максим полистал их, особенно не вдаваясь в подробности, в основном картинки разглядывал…
Буратино теперь выходил на связь редко: говорил только по делу и напрочь отказывался развлекать скучающего затворника праздными беседами.
Самым значительным событием за почти месяц затворничества стала пластическая операция, в необходимости которой Максима убедил Буратино. Пришли какие-то люди в медицинских масках – по всей видимости, хирург с ассистенткой, – и прямо на кухонном столе, принесённом в комнату, сделали из Максима нового человека. Удлинили и загнули вниз кончик носа. Опустили внешние уголки глаз, а сами глаза сделали немного навыкате, как будто под них что-то подложили. Подпилили скулы – лицо стало уже. Губы сделали полней и опять же приспустили углы рта. Облик сделался как будто немного умнее, немного печальнее и гораздо красивее. Из стандартного славянина получился очень симпатичный еврей практически с иконным ликом. Хоть и с голубыми глазами и кучерявыми тёмно-русыми волосами, но такие у ашкенази́[9] – не редкость.
Операцию произвели хоть и с его согласия, но о результате не предупредили; к новому облику Максим привыкал долго. Увеличившийся нос закрывал часть поля зрения, но мозг довольно быстро научился игнорировать это препятствие. Гораздо сложнее было осознавать себя другим человеком: другой внешности, другой национальности, другой судьбы… Однако, своим внутренним взором он продолжал воспринимать себя прежним, и при виде своего отражения всякий раз удивлялся.
Ему сделали документы на имя Даниэля Альтмана – еврея чистой воды и оформили по ним репатриацию на «историческую Родину».
