– Туда ей и дорога! – выдохнул Малыш с облегчением.
– Меня очень огорчает чтиво подобного рода… И чтобы этого мусора и близко в моём магазине не было! – потребовал Карлсон.
Тут в гостиной появилась Дора в тюрбане из полотенца и купальном халате, мягко облегающем её роскошные формы. Малыш машинально переменил позу на более вальяжную и мужественную. Он вдруг испытал целую палитру ощущений. Сначала в кровь хлынули сразу все гормоны радости и удовольствия, как всегда бывало при её появлении. Потом он ощутил адреналиновый укол ревности. Он понимал, что такая женщина не может быть одна… но то, что её избранником оказался старый и седой Карлсон, было очень неприятно. До этого Малыш пытался представить себе того, кто может укротить эту пантеру… Иногда себя в роли укротителя. А тут… Хотя кем бы ни оказался её хахаль, европейским аристократом или африканским принцем, материализовавшись, он вряд ли вызвал бы у него положительные эмоции. Так что Карлсон не худший вариант – хороший мужик, свой, домашний…
При виде Малыша мулатка улыбнулась. Потом увидала пылающую в камине бумагу.
– А что это у вас тут такое интересное происходит, мальчики?
– Да вот, предаём огню творение одного прохиндея, полагающего себя гением, – признался Карлсон.
Дора опустилась на диван рядом с Малышом. Он вдохнул её аромат, и сердце его забилось ещё чаще.
Глядя, как догорает книга, она сказала задумчиво:
– Представляете, как это ужасно – мнить себя гением и быть при этом бездарностью? Это сродни сумасшествию. Ведь любой, серьёзно полагающий себя писателем, меняющим реальность и творящим миры, должен непременно также и полагать себя гением. Все остальные, готовые признать себя дарованиями средней руки, – не писатели, а так, щелкопёры. А если он при этом никакой не гений, а чудовищно плох в своих потугах? При этом он может быть добрым мужем, замечательный другом и тонким ценителем искусств и абсолютно не осознавать собственной посредственности, как творца… Чем тогда отличается он от Наполеона или Цезаря из палаты для буйнопомешанных? Его можно только пожалеть, господа…
К этому моменту злосчастная книжка уже обратилась в пепел.
– Однако, есть вариант и похуже… – заметил Карлсон.
– Это какой же? – удивилась Дора.
– Когда этот говнодел признан и успешен.
Малыш сразу вспомнил лицо, когда Карлсон показал ему фото, но фамилию вспомнить не мог…
– Так это же автор того самого романа, который вы как-то использовали в качестве дров… Помните? Ну этот… Бромгарц… Бромфельд… Бронфин… – забормотал Малыш, щёлкая пальцами.
