Орест Пушкин то и дело промокал платочком бисеринки пота с бульдожьих щек и коротких усиков под мясистым носом. Полицмейстера можно понять — в комнате царила духота, а расстегивать китель при столь высокой публике ни в коем случае нельзя, даже на верхние пуговицы.
Адмирал Генрих Кросс-Ландау, казалось, обратился в восковую фигуру, столь недвижимо он сидел, уставившись в никуда остекленевшим глазом.
А вот красноволосая дочурка места себе не находила, хоть и старалась не опозорить родителя излишне нервным поведением.
Но искусанная губа и побелевшие пальцы, намертво вцепившиеся в спинку отцовского кресла, выдавали сильнейшее волнение.
Дмитро Хмельницкий — косоглазый крепыш с манерами сельского мафиози — наоборот, развалился, как у себя дома, и хрустел сушками, коими набил оба кармана безразмерного плаща.
Шестого заседателя я не знал и поначалу принял его за южанина из-за черных волос, глаз и тонких итальянских усов.
Пока по косвенным признакам не понял, что смуглая кожа — это загар вкупе с въевшейся угольной пылью.
О долгой работе в шахте напоминали и толстенные мозоли, полностью покрывшие ладони. И въевшаяся в руки грязь, которую можно отмыть с тем же успехом, что и татуировку.
Даже лицо незнакомца — квадратное, мощное, скуластое, — словно вырубили из каменной глыбы, как и мышцы под простецкой клетчатой рубашкой и жилеткой.
Должно быть, это кто-то из Земских, вот только я представлял их разжиревшими эксплуататорами, а не выходцами из рабочего класса.
За всем этим бомондом, куда, как ни странно, все еще входил мой род, из угла наблюдал канцлер. Юстас смертной тенью возвышался над дворянами, а шустрые крысиные глазки всеми силами пытались вычислить предателей и заговорщиков.
— Все в сборе, — произнес особист. — Магистр Распутина, ваш выход!
Вскоре вошла волшебница и заняла последнее свободное кресло — аккурат напротив моего.
И положила на стол изысканный портсигар из окованного золотом малахита.
Но судя по обилию тайных знаков на крышке и стенках, это не просто дорогой аксессуар, а некий колдовской артефакт.
— Мы изучили тела существ, что напали на Гектора и Риту. И я назвала их существами не просто так.
Ведь это не полноценные чародеи, но уже не люди. Я не знаю, как именно создали этих мутантов — магией, технологией или алхимией.
Но еще никогда — за все четыре сотни лет, я не видела более омерзительного и противоестественного изменения, чем это. Тот, кто создал этих тварей, покусился на сами основы нашего мироздания.
