— Хорошо. Отчет — так отчет. Только не затягивайте. А ты, — Юстас склонился надо мной и прорычал так, точно собрался сожрать на месте, — уж точно не отвертишься.
* * *
На рассвете черный воронок привез меня к зданию канцелярии на главной площади — пожалуй, единственном чистом и красивом месте Нового Петербурга.
Белая плитка, фонтан с мраморными статуями, а по периметру — административные здания одно другого краше и наряднее.
Кто был в историческом центре нашего Питера — тот сразу поймет, о чем речь.
А кто не был — погуглите фотографии. А лучше съездите сами — оно того стоит.
Но насладиться архитектурными изысками не дали — вывели под белы рученьки и сопроводили в кабинет начальника: мрачный, тесный, сплошь заставленный картотечными шкафами. Но хоть не в пыточную — уже хорошо.
— Чай, кофе? — старик сел напротив и заправил лист в печатную машинку. — Или чего покрепче?
— Нет, спасибо.
— Ну, как знаешь, — он достал из стола графин с янтарным напитком и плеснул на фалангу в граненый стакан. — А я выпью. Итак, приступим, Гектор. Или лучше называть тебя капитан Старцев?
На первый взгляд звучит как имя дебильного супергероя из комиксов.
Но в мои-то года дослужиться до капитана — вполне неплохой результат.
Особенно на войне, что длилась всего три года.
Главное, чтобы не начали расспрашивать о прошлом, иначе посыплюсь так, что точно окажусь на дыбе.
— Просто Гектор.
— Хорошо, хорошо… — обер-прокурор сосредоточенно застучал по клавишам двумя пальцами — еще бы язык высунул для полноты картины. — Ты в городе уже вторые сутки, верно?
— Да.
Юстас оставил машинку, подался вперед и заговорщицки прошептал:
— А не было тебя довольно давно. Значит, можно смело считать человеком со стороны. Так вот, как посторонний наблюдатель, но при том опытный военный, ответь-ка мне вот на что. Как высоко ты бы оценил вероятность сепаратистского заговора?
— Что, простите? — ожидал услышать много чего, но чтобы вот так сразу — и про сепаратизм? Да уж, у кого что болит.
— Заговор, — трясущаяся рука поднесла стакан к дрожащим губам. — Я здесь тоже недавно. Но почему-то кажется, что я единственный верный слуга императора. А все остальные — предатели и мятежники, продавшие родину за звонкую монету. А знаешь, каков следующий шаг тех, кто уже пресытился златом? Власть!
Стакан с грохотом опустился на столешницу, словно молоток судьи.
— Скажи, Гектор, ты верен императору?
— Я верен родине, присяге и долгу, — ответил без малейших раздумий и промедлений.
