Первый десяток стругов, окруженных добрым десятком утлых лодок, прошел излучину реки, где Волга делала крутой поворот, и вышел на широкий простор. Глубокосидящие в воде плоскодонные суда тупыми носами бодро отталкивали большие льдины, оставляя за собой широкий канал. Если же по курсу всплывали вмерзшие в льдины топляки, способные с легкостью проломить борт струга, то с головного судна тут же раздавался звонкий голос казачка и воду опускались здоровенные слеги.
До Нижнего Новгорода оставалось каких-то верст двадцать и навстречу царскому каравану все чаще попадались запоздалые пузатые купеческие кораблики, спешившие до конца навигации попасть в город с товаром. По берегам встречались и небольшие деревеньки, жители которых десятилетиями не ждавшие с востока ничего хорошими, настороженным взглядом провожали длинный караван судов.
Я всем телом навалился на высокий борт струга и смотрел на темную неспешно текущую воду, толкающую мимо нас ледяное крошево. Легкий восточный ветер, круживший в воздухе снежинками, приятно обдувал мой разгоряченный лоб, даря свежесть и прохладу. Уже давно был расстегнут тулуп, заботливо накинутый мне на плечи Исой. Однако, мне все равно было жарко.
— Вот уже и Горьк… Нижний, — пробормотал я, когда вдали показались золотистые маковки церквей. — Скоро и Москва, а у меня сам черт ногу сломит.
Сплюнув в реку, я опустил голову и вновь задумался… и о настоящем и о будущем. «Вроде все нормально, а все равно что-то гложет и гложет. Черт, как будто псина вцепилась в кость и с жадностью обсасывает ее со всех сторон. Все же хорошо?! С Ваней я накоротке. После спасения царской жизни, он с меня едва не пылинки сдувает. Вон еду с царского котла мне присылает, вино, шапку меховую. Как говориться, я его «лепший» друг и «молодший» брат! В Москве он обещал крестить меня возле той самой иконы… Так какого лешего мне так не по себе?!».
С досады я сплюнул за борт. «Враги… Курбский, собака, вроде только и все. Хотя и этого, черта, с головой хватит. Никак ведь не успокоиться…». При мысли о Курбском я вздрогнул. Из-за пробежавшего по спине холодка пришлось снова запахнуть свой тулуп. «Вот падла, я уже скоро от него и его подарков заикаться стану. Взял моду, то голову баранью пришлет в подарок, то яйца бычьи, то здоровенного угря. Сегодня вон от него вообще меч из дрянного железа принесли, но с золотой рукояткой. Иса, от таких подарков едва не кипятком писает. Говорит, это все «великое» оскорбление, насмешка над настоящим воином. Все порывается Курбского на бой вызвать… И что этот урод ко мне так прицепился? На его место ведь не мечу, как говориться рылом не вышел. Боится, что Ваня ко мне привязался. Так, сегодня царский друг, а завтра недруг… И ведь, скотина, как хитро меня троллит! Прямо, по-иезуитски, не подкопаешься. Вроде, не преступление, а зверски обидно. Вдобавок, еще и мои люди начинают на меня косо поглядывать. Это ведь и для них оскорбление… Хитер, Андрюша, хитер, а ведь и не скажешь! Вроде, сапог сапогом. Такой слуга царю, отец солдатам! Ну, какой из него интригант?!». Я от души мотнул головой, едва только представил себе самодовольную кирпичную рожу князя. «Не-е-е! Этот черт, простой как пять копеек! Ему меды пить, баб портить да головы вражеские рубать…. Тут кто-то другой руку приложил. Кто более хитрый, башковитый, не привыкший марать в грязи и крови свои белые ручки. Кто же ты такой, местный доктор Зло?».
