— Хм… А что если на Курбского наедет не никому не известный бродяга, а человек с весомыми заслугами перед царем-батюшкой, — богато расшитый халата натолкнул меня на очень интересную мысль, которая явно заслуживала внимания. — Так-так … Седого приоденем. Доспех какой побогаче найдем. Кафтан заморский раздобудем. Побрякушек всяких там на шею навешаем. Оружие, конечно, нужно отменного качества. К счастью, из ханской сокровищницы я кое-что успел прокопать, — от начинающейся вырисовываться довольно многообещающей картины у меня даже улыбка стала пробиваться. — Остается главное — создать соответствующий имидж. Неужто не смогем? В мое время вон такие пузыри за пару недель СМИ надували, делая из никому не известного человека офигенную звезду! Здесь же есть все предпосылки. Решено, Седого в герои, а Курбского в расход или архив, как получиться.
За своими размышлениями я не сразу и заметил, как возле шатра кто — то настойчиво толи топтался, толи кашлял. Наконец, стоявшему, видимо, надоело ждать, и он заглянул внутрь.
— Господин, это я, — в полумраке сверкнула бритая голова Исы. — Нашел я человека.
После моего кивка в шатер вошел и старый знакомый, внешне ничуть не изменившийся с последней встречи. Стоявший передо мной бывший воевода был одет в тот же самый засаленный латанный-перелатанный овчинный полушубок, разбитые торбасы на ногах, потрепанная войлочная шапка на голове и, конечно, жесткие пронзительные глаза, горевшие все той же самой не утихавшей болью.
— Здрав буди, хан, — величал он меня по-старому, что наводило на определенные мысли. — Еще раз прими мою благодарность за добрый поминок. Знай, что Михаил сын Ярослава не забывает сделанное ему добро. Даденный тобой меч оказался весьма кстати. Благодарю и за серебришко. Тоже не помешало, — он ненадолго замолчал, словно подбирал нужные слова. — Уходить я собираюсь. Если бы твой человек завтра на рынок пришел, то уже бы не застал меня. В Новагород пойду. Людишки бают, ушкуйникам ратники нужны. В земли сибирские собираются, за пушниной, золотом…, — я с хрустом суставом сжал кулаки. — Идти все равно больше некуда. Один я как перст. А так хоть разгуляюсь немного.
Как это ни горько признавать, но в этот момент меня посетила лишь одна мысль — «клиент созрел».
— Подожди собираться Михаил Ярославич, — я специально назвал его с «вичем», чтобы чуть-чуть «расшатать»; ведь именования с отчеством еще нужно было заслужить. — Что-то я тебя совсем не пойму. То ты говорил, что хочешь за жизнь свою и своей семьи поквитаться, то смотрю, воевать сибирские земли собираешься. Или уже забыл о своих детках, о любушке?
