— Если вы по поводу тридцать второй квартиры, то Маринка не виновата. — зазвенела Клавка. — Этот алкаш Леха сам их залил.
Денис чуть не поперхнулся слюной. Вот оно — братство дома. Как будто они только что насмерть не стояли и не обзывались на весь белый свет словами далекими от куртуазности.
— Тебя, Клава не спрашивают. — отчеканил Илюха. — Мариш, расскажи товарищам про Валерку.
— Болезного-то? Из пятнадцатой? Да ты ж его лучше меня знаешь.
— Маринка! Это ты с ним пять лет на одной лестничной клетке прожила. А я в другом подъезде.
— Ну и чо?
— Так! — закончил дискуссию Денис. — давайте-ка, друзья мои, по порядку. Кто с кем жил и почему болезный.
История оказалась очень странной.
Как только Валерию Шитову треснуло восемнадцать лет, его тут же вежливо попросили из детдома. Причем ни жильем, ни работой детдом своих воспитанников обеспечивать не обязан. Но парню и двум его сотоварищам здорово повезло. Они попали под какую-то жилищную программу района, и ребятам дали по однокомнатной квартире. Бывают праздники на улицах и у сирот.
Парнишка был веселый, приветливый. Особо ни с кем не общался, но поиграть в футбол или выпить рюмку водки за здоровье соседа никогда не отказывался. Коммунальные услуги оплачивал исправно, шумных компаний не водил, музыку громкую не включал. Пару раз Маринка видела его с девицами, но оба раза «ничего такого» не было. Как Маринка не прислушивалась, припав ухом к соседской двери.
Но через полтора года парня как подменили. Стал задумчив, холоден, рассеян. Играть уже не соглашался, на свадьбу Кузьминых из третьего подъезда зайти отказался, и даже не пошел помочь мужикам из двадцать третьей квартиры вытащить старый шкаф.
— Плакать стал часто, а иногда во сне мать звал. Я аж через стенку слышала. Потом вроде успокоился. — закончила Маринка.
— Ага. Глазюки пустые, улыбка дебила. — иронично припечатала Клавка.
— Может наркоманить стал? — предположил Денис.
— Э-э-э, вот это нет. На это, брат, у нас Захар Маркович есть. Он эту дрянь за версту чует.
— А он кто, этот Захар Маркович? Нарколог?
Все разом хихикнули. Илюха заливисто свистнул.
— Захарка!
И тут же к Илюхе через весь двор полетело что-то рыжее и мохнатое. Мгновение, и у ног дядьки уже вертелся седой кокер-спаниель.
— Трудяга. — с нежностью погладил пса Илюха. — Двадцать лет со мной на таможне отпахал. Столько наркоты мы с ним с рейсов сняли — не счесть.
— Да задурили голову парню эти психологи. Лучше бы пил. Всё веселей. — махнула рукой Клавка.
