– Возьми мою любовь, – сказала она, подавшись к ведьме, которая все качала младенца. – Я добровольно отдаю ее тебе. Пожалуйста. – Глаза сверкнули. – Умоляю. Возьми. Ты должна.
Тэмсин машинально попятилась, едва не споткнувшись о пустое ведро, но быстро вернула себе и равновесие, и равнодушный вид.
– Давно ты замужем?
Женщина удивленно приподняла бровь.
– Три зимы.
Тэмсин обдумала услышанное. Долгие отношения часто давали более обильный урожай, но всегда оставалась вероятность, что чувства в паре прокисли и остыли. Более короткая связь могла дать любовь не слабее, если пара горела страстью. Трехлетнее замужество, двое детей и третий на подходе, если Тэмсин не ошибалась – очевидно, недостатка в попытках не было.
Ощутив, что внимание матери ослабло, малышка вывернулась из ее рук и ухватила пухлой ручонкой кварц, что лежал на краю стола. Глаза у нее расширились от любопытства, когда кристалл очутился у нее в ладошке.
Женщина бросилась вперед и выбила кварц из ее руки, не прикасаясь к нему. Он упал на пол рядом с каменным очагом. Малышка громко завопила и бросилась к кристаллу, но мать оказалась быстрее и подхватила ее на руки. Девочка не сдавалась, колотя мать кулачками.
Тэмсин вдруг ощутила уважение к настойчивости малышки. Она напоминала Марлину. Упорная. Любознательная. Такая, что спорить без толку. От этих воспоминаний кровь заледенела еще сильнее. В бесполезном сердце Тэмсин зияла отчаянная, саднящая дыра.
– Ладно, – бросила она, возненавидев себя в тот же миг, когда слово сорвалось с языка. Оказалось, что последний запас любви – влюбленность в подмастерье кузнеца, выменянную на моток нервущихся ниток, – истрачен не полностью. В сердце еще осталась щепотка сострадания. И благодаря вечному чувству вины ведьма отдала ее вопящей двухлетке.
Что бы там ни почувствовала Тэмсин, это ощущение прошло так же скоро, как и возникло. Тэмсин бесстрастно наблюдала, как женщина рухнула на колени, всхлипывая уже не от горя, а от облегчения.
– Встань, – резко произнесла ведьма.
Женщина подчинилась.
Тэмсин жестом велела ей приблизиться. Глядя, будто испуганная олениха, мать неуверенно сделала несколько шагов, глаза у нее были как у вспугнутого оленя. Тэмсин быстро подошла к ней и поместила ладонь над сердцем женщины. От прикосновения та вскрикнула.
– Думай о нем, – велела Тэмсин.
Женщина закрыла глаза. Ведьма пристально взглянула ей в лицо. Ладонь потеплела. Любовь заструилась через руку в кровь. В комнате проступили краски: листья свежесобранных трав стали яркими и блестящими, их сильный запах наполнил утренний воздух и защекотал в носу. Настроение Тэмсин росло по мере того, как она окуналась в тепло, которое разливалось по телу и проникало в самые кости.
