Рэн выругалась, пытаясь освободиться из хватки острой палки. Она так привыкла, что ветви дают ей дорогу, что перестала смотреть, куда идет. Три капельки крови просочились сквозь тонкий некрашеный лен рубашки. Рэн возвела глаза к небу, проклиная свою неуклюжесть, и заметила еще одну черную ленту. Челюсти свело ужасом еще до того, как она проследила путь магии до потрепанной соломенной крыши ее собственного дома.
Она побежала так быстро, что едва не врезалась в калитку. Дрожащие руки возились с засовом так долго, что в итоге Рэн просто перепрыгнула. Она двигалась так неловко, что, разогнавшись, ударилась о дверь. Не хватало времени ни осознать свои действия, ни подумать, что дальше: девушка просто ввалилась в переднюю комнату, зовя отца.
– Папа…
Никто не отозвался. Дверь в комнату отца была приоткрыта, и солнечный свет лился в обычно затененное место. Оттуда не доносилось ни звука: ни шелеста простыни, ни стонов боли.
Лишь тишина.
– Папа, – позвала Рэн громче, одной рукой берясь за ручку двери, а другой дергая себя за косу так, что в голове вспыхивала боль. Непременно нужно было проверить, как там отец, но девушка не могла себя заставить.
На языке поселился металлический привкус. Из-за двери донесся долгий низкий стон. По комнате пролетел сквозняк, хотя наружная дверь была закрыта, а окна заклеены. Рэн проглотила комок в горле. Она должна была выяснить.
Она заставила себя войти внутрь. Волна облегчения прошла по телу, когда Рэн увидела, что отец сидит на кровати. Он улыбался.
– Ну, привет, – отец говорил твердым, сильным голосом.
Рэн не могла припомнить, когда он в последний раз выглядел таким крепким. Колени, уже ослабленные страхом, и вовсе отказались ей служить от облегчения. Девушка плюхнулась на край кровати, стараясь не сесть на ноги отца.
– Что случилось? – тот с сочувствием всмотрелся в ее лицо.
– Я подумала… – Рэн пыталась отдышаться.
Привкус меди все еще держался во рту, но его стало трудно воспринимать всерьез рядом с отцом, таким бодрым и оживленным. Так перепугаться из-за случая на рынке! Нелепо.
– Ты слишком много тревожишься. – Отец пристально взглянул на Рэн.
Все так. У нее не было сил возражать. Тревога заменяла Рэн развлечения, мечты и надежды на будущее.
– Вообще-то мне бы не повредил свежий воздух. Что насчет прогулки?
Улыбка Рэн померкла. Мир снаружи стал таким переменчивым и недобрым, что покажется отцу чужим.
– Не знаю…
Она попыталась уложить отца обратно, взбив подушки, которые сплющились под его спиной.
