У булочницы не было хлеба.
Дело было на заре. Рынок в Уэллсе открылся всего несколько минут назад, но буханки уже разобрали, и на полках остались только крошки в белой пыли. Рэн старалась не кривиться, глядя на них.
– Я продавала двухдневный хлеб, – сказала булочница, нервно потирая руки. – Вчера вечером я обнаружила, что мука превратилась в пепел прямо в бочке.
Она говорила тихо, будто сама себе не верила.
Рядом с булочницей стояла ее жена и, не умолкая, рыдала в пожелтевший платок. У обеих под глазами залегли темные круги. Они мрачно оглядывали пустующий рынок.
Многие торговцы даже не потрудились прийти. А у тех, кто пришел, товары были далеко не так хороши, как обычно. Картошка скукожилась, кожура почернела, а из глазков проросли странные кривые корни порой больше самого плода. Молоко, некогда белое, как свежий снег, теперь серебристо поблескивало нездоровой голубизной в заполненных лишь наполовину бутылках. Только на прилавке бродячего торговца густо теснились бутылочки с ярко-фиолетовыми зельями с надписью «Защита от мора» на этикетках. За них предлагалось выложить грабительскую сумму чистым серебром. Рэн не была уверена, почему у прилавка не толпились покупатели: из-за цены или из-за несбыточных обещаний.
Даже ее собственная корзина была легче, чем обычно. В курятнике воняло серой, и девушка обнаружила лишь пустые гнезда, хотя обыскала его вдоль и поперек. Куры были пугающе тихими – никакого кудахтанья и встопорщенных перьев, как в те дни, когда драконята пробирались внутрь и глотали целиком яйца прямо из-под наседок. Никакой зверь яиц не крал. Это сделал мор.
Рэн отмахнулась от извинений булочницы. Она не винила женщину за невезение. Все усложнилось – напряжение между ведьмами и простым людом возросло как никогда прежде. Глава Ковена сообщила о появлении новой ведьмы, которая использовала темную магию, чтобы создать крадущий память мор. Пока мор забирал только разум, но – и это понимал всякий, кто пережил Темный Год, – дальше непременно последуют тела. Лишь вопрос времени.
Урожай погибал. По улицам мчалась вода, вздымаясь до лодыжек и портя обувь. Волки выходили из лесов и нападали на домашних животных. Младший сын фермера Хэддона твердил, что дальше хищники примутся за маленьких девочек.
Выйти из дома теперь было все равно что пробираться без оружия на поле боя. Рэн не хотела никуда идти – особенно после того дождя, который оставил после себя вонь паленой кожи, – но в шкафчике оставалась лишь последняя луковица, а отец нуждался в чем-то более существенном, чтобы поправиться.
