– Не припомню, чтобы ты был на Джокасте, – проскрежетала Лана. Конкретно по этому поводу она не понимала шуток. И, как следствие, не принимала их.
– Сам – не был, – спокойно ответил Солдатов. – Записи видел, да. Все мои видели. А ежели некоторые подзабыли, кто командовал силами Легиона в финальной стадии операции, – Солджер выразительно покосился на оторопевшего Озерова, до которого, кажется, начало доходить, – так я ему не доктор.
Лана уже успокаивалась. При упоминании Джокасты – не будь того кошмара, кто знает, переманил бы её Дедуля в разведку – ей и сейчас делалось не по себе. Даже пройденные в процессе обучения психотренинги не помогали. Хотя приказ… да, приказ она отдала бы снова. Без колебаний.
Мгновенно уловивший перемену её настроения Солджер одобрительно усмехнулся.
– Так что там с твоим путешествием по пещерам? Правда?
– Враньё! – беззаботно тряхнула головой Лана. – Ничего они, рёбра то есть, не были сломаны. Только треснули. И Тора я тащила не на себе, а на волокуше. Соорудила из чего пришлось. Ты его, может, помнишь… мы ведь в салуне всегда вместе дежурили… в нём за два метра, как бы я его на себе унесла? Не смешно.
– А темнота?
– Да темнота – ерунда, тоже ещё проблему выдумали. Хуже, что воды оставалось треть фляги. И вся она, понятное дело, была Тора, потому что он сильно простудился, горел – хоть прикуривай. Я, когда выбралась, лужу нашла… вот где счастье-то! Кому рассказать – не поймут. Даже если поверят.
По трансляции разнеслось:
– Приготовиться к посадке. Пассажирам занять свои места.
Да, прав был Шерман: суборбитальный прыжок – это быстро. Даже, пожалуй, быстрее, чем хотелось действительно не выспавшейся Лане. Она двинулась к выходу из кают-компании, но у самой двери была перехвачена непривычно серьёзным Озеровым. Щелчок каблуками, резкий кивок… в ответ она шутливо ткнула его локтем в бок и улыбнулась. Извинения были принесены и приняты.
Он устал. Устал почти смертельно.
Видит Бог, чего в данный момент Джедедия Хокинс хотел меньше всего, так это присутствия посторонних на объекте. Хлопот и без того было выше крыши. Поспать удавалось редко и мало, поесть и того реже. И меньше. Что для высокого, крепко сбитого спасателя было сущим наказанием.
Хокинс ещё в детстве усвоил, что чревоугодие суть один из семи смертных грехов, а значит – недопустимо. Но мужчина должен нормально питаться для того, чтобы быть в силах выполнить задачу, возложенную на него Всевышним. Кроме того, Джедедия знал за собой склонность, будучи голодным, впадать в грех гнева. А для не последнего человека в Спасательной службе это был не лучший вариант даже просто с профессиональной точки зрения.
