Тот не выдержал и рассмеялся.
Лучшая из гравидосок Ланы осталась в стойке на крыше «Бара», но это не было такой уж проблемой. Гроза ушла в океан, ветер стихал, ливень сменился моросью. И ей опять нужно было в «Бар», только не ужинать, а переговорить с владельцем.
И снова крыша – по счастью, пустая. И снова доску в стойку, и снова лестница, и снова Луи. И ухмылка Шермана, недвусмысленно кивающего на дисплей с голосованием: «Чёрный треугольник» лидировал с таким отрывом, что можно было не сомневаться – новую вывеску изготовят и установят уже завтра.
Недурная работа, похвалила себя Лана. Определенно недурная. «Бар» назывался «Баром» с самого открытия. Отставной детектив любил свою работу – но не синюю полицейскую форму и эмблему в виде кабаньей головы. А потому традиционные варианты вроде «Синего свинтуса» даже не рассматривались. Что ж, расположение Лероя – именно то, в чем она нуждалась сейчас. И Лана решительно двинулась к стойке бара сквозь порядком поредевшую толпу.
Ещё бы она не поредела: вода покамест спадать и не думала. Выбраться из заведения посетители, не владеющие досками (и те, чьи доски остались в тротуарной стойке), могли не раньше, чем через час, а то и два. Так что пришлось – в тесноте, да не в обиде! – ютиться ввосьмером за столиками на четверых. На ногах-то устанешь дожидаться отлива.
Впрочем, теснота как ничто другое способствовала достижению взаимопонимания. И не приходилось сомневаться, что заметная часть посетителей не явится в арендованные комнаты. Потому что будет ночевать у другой заметной части.
Притомившиеся официанты вальяжно фланировали по залу. Даже в закутке для драк было на удивление тихо. Изрядно поддатая парочка обменивалась там ленивыми оплеухами, не победы ради – так, больше для порядка.
Рюмка мятного ликера материализовалась на стойке одновременно со скрипом высокого табурета, на который плюхнулась Лана. Плюхнулась – и требовательно уставилась на мгновенно подобравшегося Шермана.
– Лерой, мы можем поговорить?
– А что мы делаем сейчас? – коп всегда остается копом, и легкомысленная усмешка не дошла до глаз, потерялась где-то в «гусиных лапках».
– Ле-рой, – по слогам произнесла мрина, улыбаясь так же, одними губами.
И хозяин, проникнувшийся серьёзностью момента, подал знак помощнику и качнул головой в сторону двери, ведущей в то, что он несколько высокопарно именовал своим кабинетом.
Здесь было тихо и прохладно. Ни шум зала, ни жар кухни не смели нарушить благолепие тишины и свежести в крохотной, захламленной, но удивительно уютной берлоге.
