– Как вы ухитряетесь не падать? – бесцеремонно осведомился он.
– Я – кошка, – пожала плечами Лана.
– Я успел ответить не на все вопросы. Но вы даже не пытались задать свой. Почему?
– Потому что я не физик. Всё, что мне известно о полевых структурах, я узнала сегодня.
– Тем не менее, вы здесь. И чтобы попасть на лекцию, проявили изобретательность, примечательную даже для Нильсбора. Чего ради вам это понадобилось?
– Я – «тайнолов», – усмехнулась Лана. – Мой научный руководитель счёл, что мне полезно будет послушать вас. И оказался прав. Потому что правильно заданный вопрос содержит в себе половину ответа. Но нам частенько приходится иметь дело с ответами, в то время как вопрос неочевиден. Однако если ответ хорош – как хороши ваши ответы, сэр! – появляется возможность понять не только о чём спрашивали, но и почему спрашивали именно об этом. Об этом я узнала сегодня. От вас.
Теперь усмехался Раскин. Усмехался так, что становилось ясно: всё он заметил. И грудь, и ноги. Хотя, возможно, только теперь – когда заметил мозги.
– Адская жара стоит сейчас, не так ли? Может быть, нам с вами…
– Лана.
– Лана… может быть, нам с вами, Лана, стоит поискать вопросы для ответов где-нибудь, где будет прохладнее? За бокалом, скажем, охлаждённого шардоне?
– С удовольствием… Бен.
– В моём номере?
– Почему бы и нет!
Два дня и три ночи спустя, на рассвете, Лана выскользнула из постели, оглянулась на мирно спящего мужчину и потянулась к валяющемуся на кресле саронгу. Она терпеть не могла прощаний, как таковых. А прощание с улетающим в полдень Беном Раскиным грозило перечеркнуть эти быстро пролетевшие часы, заполненные вопросами для ответов, ответами для вопросов, и смятыми простынями.
Накануне вечером, выйдя из ванной несколько раньше, чем, видимо, рассчитывал Раскин, она застала его за просмотром каталога самой знаменитой – и самой дорогой – ювелирной фирмы Атлантиды. Разумеется, он немедленно свернул дисплей, а Лана сделала вид, что ничего не заметила. Но позволить умнейшему человеку совершить глупейшую ошибку она не хотела. А потому следовало уйти сейчас, пока он спит.
Лана встряхнула саронг, и на пол спланировал небольшой прямоугольник писчего пластика. Чтобы прочесть написанное на нём, пришлось подойти к окну и слегка оттянуть в сторону плотную штору. Скупого света подступающего утра кошке вполне хватило.
«Толковому абортарию может пригодиться хороший инструмент» было написано там – и несколько строк букв и цифр, снабженных лаконичными пояснениями. Подарок был поистине царским, куда там массивному колье из голубых и раухтопазов, которое она заметила на дисплее.
