Угроза отнюдь не новая и не оригинальная. По словам Кэт Де Бург, главы Ассоциации работников здравоохранения штата Калифорния, «работникам системы общественного здравоохранения на местном уровне для того, чтобы просто выполнять свою работу, нужно в общем-то всякий раз с готовностью идти на риск лишиться своей должности». А уж для того, чтобы согласиться стать главным санитарным врачом округа — да еще и по-хозяйски взяться за исполнение должностных обязанностей, — нужно было точно быть готовой к тому, что на первых полосах местных газет о тебе если и напишут, то исключительно в статье о чудовищной ошибке, допущенной из-за неправильной интерпретации полученного сигнала. Тогда, возможно, кто-то хотя бы вспомнит о твоем существовании — по случаю твоей публичной казни.
Мало кто из граждан вообще имел хотя бы приблизительное представление, за что именно, кроме бесплатных клиник для бедняков без страховки и приютов для бездомных, отвечала Черити по долгу службы, — до тех пор, пока она не делала чего-то такого, что приводило их в бешенство. «Богатые белые смотрели на меня как на реликт из прошлого, когда я им объясняла свою роль, — рассказывала она. — Будто набрели на пляже на канделябр с „Титаника“. Вот это да! Занятно и даже мило, — но зачем нам всё это нужно сегодня?» Предупрежденные тобою болезни, спасенные жизни — всё оставалось не замеченным людьми, восседавшими на верхушке общественной пирамиды. Именно поэтому ее конторе год за годом урезали и урезали финансирование. Обычный факс у нее в кабинете — и тот появился совсем недавно и был единственным, с позволения сказать, артефактом новых технологий в учреждении, где документация по-прежнему велась на бумаге и раскладывалась по конвертам из бурой оберточной бумаги. «Если же мне нужно было отправить официальное письмо, то для начала я должна была заполнить и завизировать особую форму запроса на использование круглой печати округа, — над этим казенным штампом прямо-таки тряслись, поскольку он был единственным и числился на балансе штата, — рассказывала Черити. — То есть мне, главному санитарному врачу округа, не полагалось доступа к его гербовой печати. Ну да ладно! Научилась жить в системе по ее правилам».
И такая вот система общественного здравоохранения призвана была выполнять роль первого рубежа обороны от эпидемий не только в округе, но и в масштабах страны. Семьдесят процентов случаев инфекционных заболеваний, передающихся от человека к человеку, диагностировались в Санта-Барбаре в пяти публичных клиниках, надзор за которыми вменялся в обязанность главному санитарному врачу. Аналогичная статистика наблюдалась повсеместно. Но поскольку люди, имевшие медицинскую страховку, считали, что к ним всё это никакого отношения не имеет, — есть правительство, пусть оно и разбирается, — общество единодушно и последовательно год за годом урезало ресурсное обеспечение системы. «Люди просто не осознают, что это такое, пока не стрясется настоящая беда, — сказала Черити. — Система же стоит на защите всего общества, всей экономики». Экономика, кстати, тоже знать не желала ни о чем, что лежит за узкими пределами финансовой отдачи. «Я научилась иной, более понятной им аргументации с целью выбить из выборных чиновников деньги на борьбу с массовой заболеваемостью; не в том духе, что „давайте всё-таки делать благое и праведное дело и заботиться о самых уязвимых слоях населения“, — поведала она. — Вместо этого я стала подкатывать к ним с сухими цифрами экономических обоснований: „Вот смотрите, какую отдачу вы получите от инвестиций в борьбу с заболеваемостью за счет локализации вспышки по месту ее выявления, если эпидемия не перекинется на весь город“». Однако же и после этого все продолжали лишь согласно кивать, выражать понимание и — даже убедившись ее стараниями, что инвестиции принесут им хорошую отдачу, — реальных денег в здравоохранение не вкладывали. У Черити ушли
