Когда хоть что-то заставляет усомниться в первичном диагнозе, полагайся на чутье, даже если не можешь нащупать — в буквальном смысле, — что там не так. Масса людей умерло и продолжает умирать из-за самоуспокоенности врачей.
Врач, как настоящий детектив, должен выведывать о пациенте и его здоровье буквально всё — вот то главное, что усвоила Черити из обширных уроков доктора Хоси. И она успешно переняла такой подход и привнесла его на ниву работы санитарным врачом. Ее пациент — весь округ Санта-Барбара. И ради поддержания его здоровья она должна относиться ко всему вверенному ей населению так, как ее учитель Стивен Хоси относился к каждому из своих пациентов по отдельности: держать руку на пульсе; расследовать всё, как истинный детектив.
Пейдж Бэтсон вернулась из турне по местам пребывания пациентки с гепатитом C явно слегка не в себе, — и Черити это сразу поняла, поскольку ей и самой было хорошо знакомо чувство, когда становится не по себе из-за того, что поставленный ранее диагноз вдруг перестает объяснять вновь выявившиеся симптомы. Пейдж вообще-то была женщиной разговорчивой, а тут вдруг замкнулась. «Даже не знаю, доктор Дин, — только и сказала она. — Просто нутром чую: что-то там не так». Она обошла все места по списку, но лишь в одном ей как раз и стало не по себе — в частной клинике Томашевского, специализировавшейся на гемотерапии, в том числе с использованием стволовых клеток. В частности, там предлагали лечение болей в суставах и позвоночнике посредством аутотрансфузии обогащенной тромбоцитами плазмы крови. Смысл этой терапии, в двух словах, в том, что из организма пациента откачивается немного крови, которую прокручивают на центрифуге, чтобы осадить тромбоцитарную массу, концентрат которой затем вкалывают пациенту обратно в области поражения тканей для ускорения их регенерации. Доктор Томашевский брал до 4500 долларов за одну процедуру непосредственно с пациентов, поскольку медицинскими страховками такая терапия не покрывалась из-за продолжавшихся в медицинских кругах диспутов относительно ее полезности. Доктор Томашевский был, однако, старым опытным врачом с устоявшейся репутацией. Понятно, что при таких ценах клиенты к нему обращались исключительно состоятельные. Немало среди них было и профессиональных спортсменов[7], включая знаменитостей, не ленившихся приезжать на процедуры из самого Лос-Анджелеса.
Пейдж наведалась туда неформально, вполне в духе сыщика без ордера на обыск. Доктор Томашевский встретил ее приветливо и охотно показал свое хозяйство. Он явно гордился собственной работой. А вот Пейдж кое-что из увиденного в ходе краткой обзорной экскурсии по его процедурному кабинету встревожило не на шутку: пробирки с кровью пациентов — без бирок и вообще какой-либо идентификационной маркировки; флаконы с обезболивающим на много доз — без указания сроков годности и дат их вскрытия. Но Пейдж постеснялась поднимать вонь. Во-первых, Томашевский — врач с более чем тридцатилетним стажем; во-вторых, в числе его клиентов — немало людей из списка «Кто есть кто в Санта-Барбаре». Да и никогда еще за пятнадцать лет работы в публичном здравоохранении ей не доводилось слышать о том, чтобы санэпиднадзор брался за расследование отдельно взятого случая заражения пациента гепатитом C. «Честно сказать, я думала, что доктор Дин отреагирует в том духе, что, мол, „надо будет как-нибудь провести с ним разъяснительную работу и, если нужно, помочь всё получше организовать“», — вспоминала Пейдж. Вместо этого доктор Дин схватила сумочку и скомандовала: «Живо обратно туда!»
