И вообще, когда попал в прошлое, от неясности и непонимания в нём поселился страх, затем стало интересно, словно в кино оказался, далее появилось отчаяние, что вернуться назад, скорее всего нельзя. Юношеский азарт превратился в одну цель – выжить, а вскоре пришло безразличие. А сейчас родилось любопытство. Раз он оказался в прошлом, то ведь кому-то это надо было! Высшие силы к тому руку приложили или ещё какие неизвестные силы? Но так просто новую жизнь не дают! Хотя кто знает, как там на самом деле? После переноса в прошлое можно в любую чушь поверить.
Пока лежал помаленьку разминал ноги и руки. Первые дни Алевтина Петровна помогала, а затем стал сам. Мирная тыловая больничная жизнь угнетала. Как только Костик начал садиться, его перевели в другую палату, к ходячим. Любопытные соседи по новой палате пытались разговорить его, но не преуспели. Улыбался, отвечал коротко или отмалчивался.
На день рождения вождя мирового пролетариата произошло событие, которое взбудоражило весь госпиталь. С творческим концертом приехали столичные артисты. Точнее студенты театрального училища. И всё же ажиотаж поднялся не шуточный. Для такого дела освободили большой зал, часть коек вынесли, остальные сдвинули к стенам. Юлечка, молоденькая медсестричка, порхала по залу, размещая раненых. В голубых глазах светилось счастье. Костик, глядя на её светящееся личико, улыбался. Он при помощи соседа по палате доковылял к месту концерта и занял стул во втором ряду.
Артистов приехало всего четверо. Три девушки и парень. Учащиеся театрального училища. Парень заметно хромал, слегка приволакивая левую ногу. Выгоревшая на солнце гимнастёрка явственно говорила, что её владельцу пришлось повоевать. Две девушки лет по двадцать – двадцать три, а вот третьей едва исполнилось шестнадцать, в светлых лёгких ситцевых платьях. Парень виртуозно играл на баяне, девушки пели, кружились, читали стихи, отрывки из романа Л. Н. Толстого «Война и мир».
Костик неизбалованный в своём времени такими представлениями был ошарашен. Никакого лицедейства и притворства, прыганий и кривляний. А голоса какие чистые! Такие фальшивить не могут! И подача с искрящимися глазами, чуть наивно, с налётом детскости, но от всего сердца. Искренняя и неподдельная вера в победу, в товарища Сталина и в советский народ. Мощная волна патриотизма, объединяющая, заставляющая гордиться своей страной. Это не беснующиеся пустоголовые юнцы, лезущие на сцену и танцующие в непотребном виде под безумный барабанный бой. Весь зал и артисты были единым целым, монолитом, вдохновлённые музыкой и поэзией. И частью этого монолита ощущал себя сейчас и Костик.
