Всемирный следопыт, 1926 № 03 | страница 61
Правая рука была свободна. Я протянул ее вверх и копчиками пальцев коснулся отверстия дупла. Вытягиваясь и извиваясь в самых невероятных усилиях, я ухватился, наконец, за непрочный нижний край отверстия. Я напряг все усилия, чтобы на одной руке подняться вверх. Капли пота выступили на лбу, по все же я поднимался кверху, хотя и очень медленно. Уже мои глаза достигли уровня отверстия, и я пытался освободить и мою левую руку, как вдруг, о ужас, гнилое дерево с треском обломилось, и я полетел вниз. Благодаря сило падения, я скользнул теперь гораздо глубже. Отверстие теперь было совершенно для меня недосягаемо.
В каком-то исступлении я стал кричать, визжать и биться изо всех сил о края дупла до тех пор, пока совсем не обессилел и не впал в забытье.
В каком-то исступлении я стал кричать, визжать и биться изо всех сил о края дупла до тех пор, пока совсем не обессилел и не впал в забытье.
Отчаянная боль в ноге вернула мне сознание. Я пытался высвободить ее, но все было напрасно. Левая рука моя совершенно онемела. Рот, пос, глаза, уши были наполнены пылью, разлетевшейся от упавших кусков гнилого дерева. Я вдруг почувствовал страшную жажду. В горле совсем пересохло, и, казалось, язык увеличился в своих размерах.
Мне пришло в голову, что при помощи небольшого ножа, который был со мной, мне, может быть, удастся прорезать небольшое отверстие в стенке дупла, но я бессильно застонал, вспомнив, что он в кармане, откуда я не могу его достать.
Тогда я придумал новый способ освобождения. Я стал царапать и скрести гнилое дерево ногтями пальцев свободной правой руки.
Дело шло успешно, но только до тех пор, пока я не достиг наружной, крепкой и здоровой, древесины дуба. Тут без ножа уже сделать ничего было нельзя. Но я в отчаянии стал грызть дерево зубами, и в результате мои губы и десны покрылись ранами и занозами. Ногти на правой руке были сорваны до основания, и пальцы превратились в какие-то кровавые обрывки.
Время от времени я принимался кричать, но в этой местности редко проходят люди, и я вскоре умолк.
Чем дальше, тем слабее я себя чувствовал. Промежутки сознания делались все короче. Единственной моей мыслью было желание пить. Иногда шел дождь, и я слизывал случайные капли, попадавшие в дупло.
Наконец, я сдался, потеряв надежду на спасение. Появилась апатия, и смерть казалась мне желанной.
В один из проблесков сознания я услышал быстрые шаги и веселое посвистывание. И внезапно вся покорность судьбе и ожидание смерти отлетели. Мне захотелось жить, как никогда. Но кричать я не мог. Только хриплый топот вылетал из моего воспаленного горла.
