[175] (1918) положил начало процессу преодоления наследия больших социологических систем XIX века, но сам еще был в значительной степени ограничен характерной для них терминологией и проблематикой. Примечательной представляется с этой точки зрения роль, которую играли в его социологии типичные для первого поколения категории эволюции и организма. Правда, Кули наполнил их новым содержанием и использовал, по сути, для деструкции тех систем, из которых их почерпнул.
Так же как представители первого поколения американских социологов, Кули был кабинетным ученым. Если не считать довольно-таки любительских наблюдений за развитием детей, он никогда не проводил никаких исследований и даже не особенно интересовался эмпирическими исследованиями, которые проводили при его жизни другие социологи. Кули не сформулировал никакой программы, которая могла бы быть полезной непосредственно в таких исследованиях. Он был, очевидно, одним из немногих социологов, которые не стремились к сциентизации социологии. Как раз наоборот, он считал «фатальной ошибкой» ее отрыв от литературы и философии и хотел, чтобы она также была формой искусства. Кули был социологом (имеющим, кроме того, образование инженера, экономиста и статистика), но хотел быть одновременно и моралистом, философом и писателем в духе своих учителей: Гёте и Эмерсона. Авторитетом был для него Дарвин, но не менее охотно он использовал наблюдения таких исследователей человеческой природы, как Монтень и Фома Кемпийский, Шекспир и Торо, а также таких социальных реформаторов, как Джейн Аддамс. Он обращался к установкам науки, но предпочитал – и делал это намного чаще – обращаться к художественной литературе, повседневному наблюдению и своего рода очевидности.
Идея органичности
Главной идеей социологии Кули была идея органичности социальной жизни, являющаяся, впрочем, элементом более широкого «философского синдрома», включающего в себя также соответствующие взгляды на жизнь и мир вообще. Принятие такой философии сыграло решающую роль в формировании критического отношения Кули к наследию социологии XIX века и его отказе от значительной части дилемм, которые пытались разрешить ее создатели. Большинство проблем он считал неправильно поставленными. Все в социальной жизни является «аспектом» или «фазой» более широкого «органического» целого, поэтому стоит говорить скорее «и», чем «или»: индивид и группа, человек и общество, эгоизм и альтруизм, свобода
