– Он опасен и не слушается команд! – воскликнула Клер. – Это в нем говорит волчья кровь. Еще утром он вел себя смирно, а сейчас едва не загрыз мою собаку…
– Успокойся, – Зак присел перед Лобо и посмотрел псу в глаза. – Ты хочешь нас о чем-то предупредить, верно?
Лобо смотрел мимо него, не спуская глаз с Клер. Когда она сделала шаг по направлению к дому, он метнулся и встал между ней и стеной, рыча и принюхиваясь.
– Не двигайся! – Зак схватил ее за руку и оттащил от стены. – Лобо пытается предупредить нас об опасности. Я сейчас проверю, в чем дело.
Солнце опускалось за горы, бросая теплый свет на саманную стену и оставляя двор в тени. Зак взял Лобо за ошейник, потянул за собой, и пес послушно пошел за ним в арочные ворота. Войдя во двор, Зак сделал два осторожных шага по выложенной плиткой дорожке, ведущей к дому. Лобо без каких-либо признаков тревоги спокойно шел за ним.
Зак знал, что Лобо, будучи наполовину волком, более чувствителен к опасности, чем другие собаки. Что беспокоило его? Скорее всего, опасность притаилась где-то перед главными воротами: если бы кто-то проник в дом, то сработала бы сложная охранная сигнализация.
Зак вернулся на дорогу, гадая, в чем кроется причина странного поведения Лобо. Когда он проходил мимо почтового ящика, установленного на столбе, пес остановился и зарычал.
– Ты думаешь, в ящике что-то лежит? – встревоженно спросила Клер.
Зак приблизился к причудливому кованому ящику, но Лобо преградил ему дорогу и снова зарычал.
– Все хорошо, Лобо. Я не буду прикасаться.
– Что там внутри? Бомба? – Клер прикоснулась к плечу Зака. – Ты думаешь, что Стегнер…
Зак приложил палец к губам и указал глазами на Лобо, который водил ушами, к чему-то прислушиваясь. Большинство людей даже не заметили бы этого движения, но Зак понял, что его собака не учуяла, а услышала опасность.
Между тем Клер не унималась:
– Ближайшее отделение саперов находится в Альбукерке! Сюда они смогут добраться только через несколько часов.
– Клер, помолчи. Дай мне подумать.
Клер замолчала, всем своим видом показывая, что весьма сомневается в его умственных способностях. Зак проигнорировал ее надутые губки, прислушиваясь к шелесту тополиных листьев под слабым дуновением ветра. Все, что он слышал, было обычным для этого времени суток, то есть для захода солнца. Птицы постепенно переставали петь, а ветер затихал перед наступлением сумерек. В мескитовых кустах затянули песню сверчки, но в этих звуках тоже не было ничего угрожающего.
