Проводив рассеянным взглядом подвыпившую парочку, которая вышла из бара, он вновь вернулся к мыслям о Клер.
Раздразнить ее оказалось невероятно легко. Стоило ему только напомнить о любви ее матери к его отцу, и она мгновенно вышла из себя. Как и все в городе, Клер считала, что у их родителей был только легкий флирт, но Зак знал правду. Он улыбнулся и с наслаждением втянул в грудь свежий горный воздух, напоенный ароматом сосны. Когда придет время, он расскажет Клер, что на самом деле связывало их родителей…
Зак сидел в темноте, прислушиваясь к песне, которую исполняла какая-то посредственная рок-группа, а его мысли все время возвращались к Клер. Он все еще чувствовал ее мягкое, податливое тело, каждый дюйм которого ему хотелось ласкать и целовать. Он начал бы с самой чувствительной точки на шее, затем проложил бы дорожку из поцелуев к ее груди, а она извивалась бы по ним и умоляла его не останавливаться. Потом он раздвинул бы ей ноги и довел бы ее до исступления своими ласками…
От этих мыслей его вновь охватило возбуждение. «Сейчас же подумай о чем-нибудь другом!» – приказал он себе,
– Убийца наверняка знал, что Клер собирается в клуб, и заранее приготовил «руфи», чтобы в нужный момент вырубить ее, – пробормотал Зак, но затем понял, что Лобо нет и что он разговаривает сам с собой,
«А может быть, „руфи“ и убийство не связаны между собой, и это просто случайное совпадение?» – подумал он.
Зак стал верить в случай после того, как много лет назад Клер вернулась домой за какой-то забытой вещью и застала свою мать в объятиях его отца. Это было трагическое стечение обстоятельств, которое в конце концов привело их родителей к гибели. А два дня назад в городе произошло убийство, и именно в эту ночь кто-то подсыпал в бокал Клер наркотик… Зак подозревал, что Сет Рэмси что-то скрывает, и собирался получше приглядеться к самоуверенному адвокату. Но предварительно нужно было собрать информацию о «руфи».
Зак огляделся по сторонам. Над стойкой бара висела неоновая вывеска в виде серебряной пули, которая время от времени вспыхивала, подобно пламени на ветру, и мгновенно гасла. Если бы не зажженные свечи на столиках, зал был бы погружен в кромешную тьму. Сколоченная из сосновых досок сцена, выступающая над полом на полметра, сейчас пустовала – у музыкантов был перерыв.
Зак окинул взглядом тускло освещенные стены, на которых висели плакаты с рекламой низкопробных фильмов – в основном ранних лент с Клинтом Иствудом. Они возвращали в старые времена, когда все индейцы были плохими, а белые – избранным народом.
