Она почувствовала себя молоденькой девушкой, и ее губы, задрожав, робко ответили на его поцелуй. Она как будто бы целовалась впервые в жизни. И во многих отношениях именно так оно и было. Этот поцелуй совсем не был похож ни на те целомудренные поцелуи, которыми она обменивалась с сыном пекаря до того, как вышла замуж, ни на те поцелуи, которыми ей доводилось обмениваться позднее со своим мужем. Отенберри никогда не уделял много внимания поцелуям.
А еще на нее очень сильно подействовало то, что она сейчас сидела на нем как бы верхом. Ее бедра были широко разведены и обхватывали его бедра, а юбки обволакивали его колени. Положение их тел было более чем интимным. Она ощущала своим телом тепло его тела. А еще она чувствовала в себе странную силу, но при этом осознавала, что лишь одним щелчком пальцев он мог эту ее силу у нее отнять.
Ее пальцы медленно сгибались и разгибались на верхней части ее груди — так, как будто не знали, куда им двигаться и что делать. Да, ей показалось, что ее руки обладают своей собственной волей. И им не хотелось его отталкивать.
Его губы были мягче, чем она предполагала. Она ощутила на своих губах их теплоту, давление и сладость.
Ее пальцы скользнули вверх и прикоснулись к его плечам.
Его пальцы в ответ крепче сжали ее волосы. Он чуточку подался назад, и его губы очень тихо произнесли слова, расслышать которые смогла только она одна:
— Поцелуйте меня. И сделайте это так, чтобы это выглядело как настоящий поцелуй.
«Как настоящий поцелуй».
Он сказал это потому, что все, что сейчас происходит, — ненастоящее. Для него — ненастоящее.
Ему, видимо, вовсе не хотелось делать все это с ней. Осознание этого подействовало на нее и облегчающе и, как ни странно, разочаровывающе. Она отогнала от себя мысли о разочаровании и сконцентрировалась на чувстве облегчения. Если ей необходимо устроить убедительный спектакль, то так тому и быть. Она пришла сюда сегодня вечером, чтобы пожить, чтобы испытать то, чего в ее жизни уже так долго не было, чтобы ее жизнь — и в настоящий момент, и в будущем — не была уже больше бесконечным потоком какой-то серости.
Она вздохнула, а затем еще крепче вцепилась в его плечи и прижала свои губы к его губам, наконец-таки целуя его в ответ.
Он, реагируя на это, наклонил своей рукой ее голову так, чтобы можно было целовать ее покрепче. Затем он перехватил инициативу и стал целовать ее губами и языком, слегка прикасаясь зубами к ее зубам. Все, что она могла при этом делать, — так это дышать носом и стараться не потерять сознания от нахлынувших на нее бурных ощущений.
