Но всё имеет свойство когда-то заканчиваться, закончился и этот логистический ад.
* * *
— Николай Петрович, если это не секрет, скажите пожалуйста. Как вы очутились в этом Богом забытом месте. Оно несколько далековато от границ Российской Империи. Вы не находите?
Мы сидим в обеденном зале ранчо, которое принадлежит коменданту Хосе Дарио Аргуэльо. В моем бокале плещется вино, которое мы привезли, но на этом наш вклад в праздничный стол практически закончен.
Ароматный и чертовски вкусный хлеб испечен из местной пшеницы, парочка оленей, мясо которых мы с аппетитом поглощаем, еще утром скакали по местным лесам. Вот пряности и соль наши, этого не отнять.
— Какие уж тут секреты, мистер Гамильтон. Наша колония в Новоархангельске буквально бедствует. Вы не поверите, продукты мы через океан возим, из Охотска! Вот где Охотск и где Новоархангельск! — тут вы правы, дорогой Николай Петрович, это дурдом, не поспоришь.
— И что же? Вы тут нечто вроде фуражира?
— Хех, — Резанов залпом выпил вино, я сделал знак рукой и Барри младший тут же наполнил его бокал, — можно и так сказать. Видели два судна у пристани? "Юнону" и "Авосъ", я же их за собственные деньги купил и все припасы, которые уже по разу отсюда доставил Баранову тоже!
Что-то он очень уж экспрессивен, надо уточнить.
— А что это за Баранов? Вы так говорите сейчас, как будто злитесь.
— Я про Александра Андреевича ничего плохого сказать не могу, на Аляске всё на нем держится. Но как же она далеко! Наши люди там с голоду дохнут, пока мы тут оленину кушаем. А это считай, край России!
Вот как, да вы Николай Петрович, оказывается радетель за отечество.
— Так в чем же дело? Если у вашего Баранова есть чем заплатить, Хосе Дарио тут же отгрузит ему всё что нужно, а Иван Петрович отвезёт, так ведь?
— Конечно, отвезу, мистер Гамильтон, как не отвезти! — ответил Плетнев, комендант форта Сан-Франциско ничего на это не сказал, говорили то мы по-русски.
— Ну вот и славно, господа, вы как хотите, а мы с Марией Мануэлой вас покинем, так ведь милая? — обращаюсь я к жене.
— Да, дорогой, конечно, давно пора, — ух ты как глаза горят у моей горячей испанки!
Мы зашли в поставленный нам двоим шатер, и Мария Мануэла на меня буквально набросилась…
Я чиркнул огнивом, искра попала на трут и я раскурил трубку от разгоревшегося пламени. Надо, кстати, озаботиться нормальными спичками, каменный век какой-то честное слово.
Так жена спит, можно и подумать, раскинуть мозгами, так сказать.
