— Ты совсем дурак? Сейчас все бегают с вещами, не видел?
— Бегают. В порт или на визитницу. А не на соседнюю улицу.
— Не ссы. Шевели ногами.
Все трое направились к тротуару, в сторону сидящей в кустах Ники. Звать на помощь было бесполезно: в двух ближайших домах света не было, значит жильцы уже сбежали.
Пошарив в траве вокруг себя, она нащупала небольшой камень и часть расколотой плитки. Не слишком грозное оружие. Она пошарила еще и — о, чудо! — нащупала палку. Подтянула ее к себе. Увы, это оказалась не совсем палка, а срубленная ветка. С одного конца кто-то уже обрубил мелкие веточки, а на другом, словно растрепанная метелка, торчали тонкие прутики и засыхающими листьями. Но Ника этого не заметила.
Набежавшие вдруг облака скрыли звездное небо и луну. Стало совсем темно.
— Стой! Кто идет? — громко крикнула Ника, поднимаясь в полный рост.
Троица остановилась. Один выронил тюк, и тот глухо звякнул о плитки тротуара.
— Не гоноши, свои. Ты, что ли, Марго? — спросил хриплый.
И одновременно с ним второй рявкнул:
— Вали отсюда, прошмандовка!
Третий, помедлив, начал отступать и пискнул:
— Смываемся!
— А ну, верните вещи на место! — взревела Ника, поднимая палку.
В этот момент небо разорвала громадная молния, высветив женскую фигуру с высоко поднятой палкой, на конце которой трепыхались лепесточки.
— Пальма! — в три глотки завизжали воришки и, бросив тюки, бросились бежать под оглушительный раскат грома.
Ника опустила палку и озадаченно посмотрела им вслед. Затем подхватила один из тюков и с натугой поволокла к дому прямо по траве, чтобы сократить путь, но через несколько шагов споткнулась обо что-то мягкое и упала.
— Ох, что… кто это?..
Достав фонарик, она посветила под ноги. На траве лежал человек с залитым кровью лицом.
— Эй! Ты жив?
Покопавшись в маленьком рюкзачке, она достала аптечку, смочила ватку нашатырем и поднесла к лицу пострадавшего. Тот тихо застонал. Ника суетливо выхватила из рюкзака влажные антисептические салфетки и стала бережно вытирать раненому лицо. Наконец, он зашевелился.
— Пффсс… — прошипел незнакомец, с трудом разлепляя ссохшиеся от крови губы.
— Ты в порядке? Пошевелись. У тебя бровь рассечена, других ран не вижу. Можешь двигаться?
Ника отбросила испачканные кровью салфетки и достала новые, протирая ему лицо. Застонав, мужчина приподнялся и, кряхтя, сел, встряхнув головой. Затем вытер лицо рукавом рубахи.
Снова полыхнула молния.
— Это мой дом… Что со мной случилось?
