К этому времени автор заявил, что он «достаточно удовлетворен»». Касаясь же американского рынка, многозначительно добавил:
«Если я, британец, могу обрисовать их ранние времена таким образом, чтобы заслужить одобрение, мне есть чем гордиться, — писал он Мадам. — Такие интернациональные ассоциации сближают страны, а от сближения этих двух стран зависит будущая мировая история».
Именно Барри, который был тогда поглощен постановкой Тулом его первой пьесы «Уокер, Лондон», вновь возродил любовь Конан Дойла к театру. На основе его рассказа «Боец 15-го года», который он обработал и усилил, была создана одноактная пьеса, ставшая известной под названием «Ватерлоо».
Из «Ватерлоо» хитро выглядывает единственный доминирующий персонаж: капрал, ныне девяностолетний, который однажды сквозь огненное заграждение пригнал гвардейцам в Хогмонте повозку с порохом. Почти оглохший, ворчливый («Ни для кого бы этого не сделал!»), Грегори Брустер все еще похохатывает так, что трясутся его старые кости, когда вспоминает, как принц-регент однажды наградил его медалью, и радуется, когда к нему заходит молодой сержант-артиллерист. «Я пришел от своих товарищей по баракам канониров, чтобы передать, что мы гордимся тем, что вы живете в нашем городе», — говорит сержант.
«Таки регент говорил», — вскрикивает обрадованный старик. «Полк гордый тебе», — говорит он. «И я гордый полку», — говоришь я. «Это чертовски хороший ответ», — говорит он и начинает смех с лордом Хиллом».
Каждый, кто связан со сценой, мог видеть, что для актера это была идеальная характерная роль от первых шаркающих шагов при выходе на сцену до последнего громового выдоха из легких умирающего человека: «Гвардейцам нужен порох, и они получат его с Божьей помощью!» Барри хотел сделать это прелюдией к спектаклю, но потом они оба отказались от этого. Поступив очень смело, Конан Дойл послал пьесу Генри Ирвингу, который с самого детства был его театральным кумиром.
Немедленно пришел ответ от секретаря этого великого человека Брэма Стокера, еще одного атлетически сложенного и не отказывающегося выпить ирландца. (Между прочим, в восхитительной биографии Ирвинга самого Брэма Стокера лишь театральный фон мешает убедить читателя в том, что Брэм Стокер — это доктор Ватсон, который пишет о Шерлоке Холмсе.) В любом случае король английской сцены приобрел авторское право на «Ватерлоо», и у автора пьесы появилась еще одна амбиция.
Все эти месяцы, когда он продолжал работать, ничто его не беспокоило. Никто к нему не навязывался. Маленькая Мэри Луиза ползала по всему письменному столу, разорвала рукопись «Изгнанников». Приехавшие как-то на выходные гости захотели сделать несколько фотографий его за работой, и он не просто позировал за столом. Вспышка сияла и гремела, как пушка; густые клубы белого дыма расползались по комнате; его перо непрерывно скользило по бумаге.
