Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом | страница 19



Он работал по-настоящему напряженно, с перерывами на катание на коньках и санях. Доктор Уоллер прислал ему аннотированные книги по химии и ужасный учебник Роско с его параболами и эллипсами. Романтика закончилась, теперь она будет связываться только с практическими знаниями.

А наверху, именно на Арльбергском перевале, орлы молодого Наполеона потерпели поражение, когда Массена и Удино были отброшены австрийцами. Артур начал читать историю наполеоновских войн и рассказывал домашним о прочитанном. Его мать, опасаясь, что эти толстолобые немцы (он разделял ее мнение о них) испортят его французский язык, строго наказала ему каждое письмо писать ей по-французски. Неудивительно, что это его смутило. В его голове путалась французская грамматика, когда он писал ей эссе с пышным началом:

«Говорят, Александр Великий сказал Диогену: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном». Мне тоже кажется, что,'если бы я не был англичанином, я бы хотел быть тирольским горцем». И внезапно прервался: «Продолжение последует».

Одна из полученных им книг, не относившаяся к процессу самосовершенствования, помешала бы занятиям любого менее упорного человека. Эта книга не только произвела на Артура впечатление, она наэлектризовала его. В последующие годы он признавал, что ни один автор, за исключением Маколея и Скотта, не оказывал такого влияния на формирование его литературных вкусов. Автором этим был Эдгар Аллан По, а первой повестью, которая попалась Артуру, — «Золотой жук».

«Добрый стакан в обители епископа в логове дьявола — сорок один градус и четырнадцать минут северо-запада — севера — главное направление седьмое орудие с восточной стороны — стреляй из левого глаза черепа…»

Или в комнате, таинственно освещенной лучами ароматных восковых свечей, вспыхивает еще один рассказ с еще более потрясающим эффектом: «Дюпин! — произнес я без малейшего волнения. — Это совершенно необычный волос — это не человеческий волос».

Тем временем в обыденной атмосфере Фельдкирхе и среди тех, кого Артур называл аборигенами, произошла перемена: наступившее в 1876 году тепло заставило всех прекратить кататься на коньках. Весна тянулась такими бесконечными дождями, что он указал своим немецким друзьям на преимущества английского климата. Потом вдруг наступило знойное лето, в долине заквакали лягушки. Выполняя одну из форм физических упражнений, положив на плечи альпенштоки и распевая немецкие песни, они за четырнадцать часов совершили поход на сорок две мили. Артур нередко жаловался только на одно: «Доверенное лицо не выдаст никаких денег никому и ни при каких обстоятельствах». Дело становилось все более серьезным.