-- Э-э-э, не хитри, не крутись, братец, словно вошь на гребне. Тут все подобрались такие, кто работать не желает, а прокорм себе через саблю добывает. Или пан, или пропал. Так говорю? -- повернулся к Никите, который уже умял рыбешку и разливал остатки вина по кружкам.
-- Правду глаголешь, сын мой, -- отозвался тот, -- только вина мало.
Ермак, до сих пор молчавший и лишь поглядывающий то на одного, то на другого быстро хмелеющих казаков, откашлялся и подал голос:
-- А я так скажу... Бывал я на службе царской и полевал с вами, под Астрахань ходил с Мишей Черкашениным, всего повидал. А вот по мне, царева служба сподручней выходит...
-- Отчего так? -- глаза Ивана Кольцо неподвижно и изучающе застыли на нем, словно открыл он что-то новое для себя. -- Так отчего? -- повторил настойчиво.
-- А оттого, что там знаешь, за что служишь, -- Ермак не отвел глаз и также изучающе разглядывал Кольцо. -- Там тебя отправили, к примеру, на заставу или в крепость -- и стоишь против врага. Знаешь, откуда он попрет, знаешь, как бить... А тут, что выходит?
-- Говори, говори, -- невозмутимо подбодрил его Кольцо, -- занятно гуторишь.
-- Скажи им, скажи, -- икнул опустивший вниз кудлатую голову Гаврила Ильин, -- пущай послухают.
-- А тут выходит, что на кого наскочил, тот тебе и враг. Кого хочу, того и граблю. Вот угнали мы у ногаев коней, а хозяин тех пастухов на первой лесине повесит...
-- И правильно сделает, -- зло засмеялся Иван Кольцо.
-- Чего ты их жалеешь, Тимофеич? -- не выдержал и Яков Михайлов. -- Они ж ногаи. Хоть всех бы их перевешать... Нам-то что?
-- Именно! Нам ничего. Худо грабить. Тьфу, -- плюнул Ермак на глинобитный пол.
-- А когда они в набег идут на нас? Тогда как, коль они всех мужиков режут, баб сильничают, да в полон с детишками гонят. Их тебе не жалко?
-- Не о том речь, -- сопротивлялся Василий, но видел единство казаков. -- Они нас зорят, а мы их. Чего тут доброго?
-- Да тебе, Тимофеич, в попы пойти надобно, а не в казаки, -- зло усмехнулся Иван Кольцо. -- Мне мужики сказали, будто бы ты воин добрый, атаман удачливый, а ты ногаев жалеешь. Родичи что ли там объявились?
-- Родичи не родичи, а знаю, что дурное дело творим.
-- Ладно, ногаев более грабить не будем, -- переменился вдруг Иван Кольцо и с обычной усмешкой продолжил, -- тем более, сказывали, будто после вашего набега ушли они в степь подале и соваться к ним сейчас бестолку. А на турка пойдешь?
-- Отчего ж не пойти, -- легко согласился Ермак. -- Я и на ногаев пойду, коль надобно.
