А тут и кандидатура подходящая нарисовалась: новый королевский фаворит Хью ле Диспенсер. Было там между ними чего или не было — опять, как и всегда, точных фактов нет, но подозрений и разговоров — навалом. Дрюон, например, считает, что было, и еще как было! Но Дрюон, с одной стороны, писатель, а с другой — министр культуры Франции, то есть человек ученый, начитанный, образованный, так что есть основания его домыслам доверять. Хотя кто знает… Достоверно известно одно: новый королевский фаворит получил кучу земель и замков, а также должность канцлера, был вороватым, мошенничал и занимался вымогательством. Одним словом, не понравился он людям, не пришелся по сердцу. Великие лорды начали требовать, чтобы Диспенсера, а заодно и его папашу, изгнали из Англии, ибо слишком уж усердно они тянут ручонки к королевским полномочиям. Зачинщиком снова стал Томас Ланкастер, но на этот раз все повернулось иначе, чем в истории с Гавестоном. Король прикинулся чайником, сделал вид, что пошел на уступку, и удалил папу и сына Диспенсеров от двора и из страны, а сам начал планировать расправу над теми, кто нагло помешал его великой душевной привязанности. Через месяц Эдуард тайком вызвал любезного сердцу Диспенсера назад в Англию и принялся организовывать военную кампанию против несогласных. И на этот раз у короля все получилось! Он разбил в битве Томаса Ланкастера, устроил показательный суд над ним, и кузену благополучно отрубили голову. Эдуард отомстил тому, кто казнил Пьера Гавестона.
Но это же немыслимо! Смертная казнь члена королевской семьи, двоюродного брата короля, родного внука Генриха Третьего! Такое в Англии произошло впервые.
Эдуард на этом не успокоился. Уж мстить — так на полную катушку! Суды над сторонниками изменника Ланкастера следовали один за другим, и король не скупился на подписание смертных приговоров. По его разрешению были казнены 25 лордов, и это тоже было беспрецедентно: ни один из английских королей не позволял себе доселе такой безжалостности в отношении своих противников.
В семейной жизни Эдуарда Второго тоже не все было гладко. С одной стороны, Изабелла уже с момента свадьбы имела основания обижаться на мужа, и поскольку ситуация только усугублялась, то ни любви, ни уважения, ни привязанности она к нему не испытывала. С другой стороны, она была француженкой, то есть происходила из семьи… ну, не то чтобы прям врагов (ее отец Филипп Красивый как раз хотел эту вражду преодолеть при помощи матримониальных инструментов), но все ж недоброжелателей. А вопрос с Францией, точнее — с Гасконью, надо было как-то урегулировать. Гасконь — последнее, что осталось у Англии на французской территории, и за нее английский король готов был биться до последней капли крови. Вернее, учитывая в целом нелюбовь короля Эдуарда Второго к военным действиям, пытаться решить проблему всеми возможными дипломатическими средствами. К тому моменту Филипп Четвертый Красивый, отец Изабеллы, уже давно скончался, на троне в течение восьми следующих лет посидели сперва его старший сынок Людовик Десятый, потом второй сынок, Филипп Пятый Длинный, а в 1322 году очередь дошла и до третьего сына, Карла Четвертого. Тоже, между прочим, имевшего прозвище Красивый. Видать, в папаню удался. Изабелла ему, стало быть, сестренкой родной приходилась. И Эдуард решил, что надо бы отправить жену во Францию, пусть попробует с братцем перетереть и проблемку порешать. Все ж кровь — не водица, родня между собой договориться сумеет. Опять же убрать недовольную супругу подальше, чтобы не отсвечивала. А еще Эдуарду вступило в голову послать своего старшего сына, которому в ту пору едва 15 лет исполнилось, к королю Франции принести присягу за Гасконь. Короче, сперва жена Изабелла, а за ней и сын Эдуард отбыли из Англии и оказались далеко-далеко. А сам король остался дома. Он бы, может, тоже смотался к родственникам во Францию, повидался бы, дела пообсуждал, но очень страшно было оставлять отца и сына Диспенсеров в Англии одних. Бароны эту парочку страсть как не любили, и в отсутствие монарха могло случиться все, что угодно. В общем, как вы сами видите, не только диарея иногда правит ходом истории, любви тоже своя роль достается.
