. Конечно, Хармс никогда не читал детям своих «взрослых» произведений, но, например, в общежитии студентов Университета на Мытнинской набережной в конце 1929 года с удовольствием читал только что написанное им для детей стихотворение «Га-ра-рар!»
[3], а по воспоминаниям В. Каверина, «Такие стихи (Хармса. —
В. С.), как „Иван Иваныч Самовар“, читали и взрослые и дети»
[4].
Точно так же и в повседневном поведении Хармс не дифференцировал окружавшую его среду и вел себя среди взрослых и детей совершенно идентично. Примеров тому множество. Современники вспоминают о разнообразных чудачествах Хармса. Например, его манеру, когда в гостях Хармсу подавали чай, вынимать термометр и замерять температуру напитка. О том же вспоминает Лев Друскин, которому в юном возрасте в группе воспитанников ленинградского Дома детской книги довелось под руководством Хармса совершить путешествие на Украину: «Он коротко кивал нам, садился, наливал стакан и опускал в чай градусник. Он внимательно следил за темным столбиком и, когда температура удовлетворяла его, вытаскивал градусник и завтракал. Если было свежо, он просил закрыть ближайшее окно, чтобы масло от сквозняка не прокисло»[5].
Полагаю, что эти и множество подобных примеров позволяют уверенно констатировать единство поведения Хармса во взрослой и детской среде, как в быту, так и на сцене.
Что же происходило в литературном творчестве?
25 ноября 1927 года Житков сообщал своей приятельнице Е. П. Бахаревой: «Мы тут учредили Ассоциацию детских писателей при Доме печати. Начали дело с Колькой Олейниковым. Хотим вырабатывать новую детскую. Мне вся детская литература недетской кажется. Не по тем путям ассоциаций идет книжная мысль, что у детей <…>. Приглашаем молодого поэта Хармса, Женьку Шварца и художников Пахомова и Соколова.
Поглядим, что из этого выйдет: выработаем хоть одну действительно детскую книгу.
Мы откидываем всякую мораль, всякую педагогическую задачу. <…> Мы не собираемся развращать детей, но толочь им в нос и в затылок, что надо умываться и нехорошо рвать книг — как бы это ни было восхитительно написано — давно пора бросить <…>»[6]. Буквально в это же время, судя по записным книжкам Хармса, началось интенсивное (чуть ли не ежедневное) его общение с Маршаком[7], который заведовал детским отделом ОГИЗа и организовывал издание детского журнала «Ёж», выпуск которого был намечен на январь 1928 года: Хармсу, не написавшему до тех пор ни одного произведения для детей, было предложено сотрудничество. Насколько ему пришлось по душе это неожиданное предложение, можно судить по энергичному творческому отклику молодого писателя.
