Юля хотела его проводить до машины, но он отказался. Тем более, что Тимур еще не приехал.
Он вошел в комнату к дочери и увидел, что она читает книгу. Его книгу. Это тронуло Рузиля до глубины души. Что случилось с Яниной? Неужели взрослеет?
Увлекшись чтением, она даже не сразу заметила, что в комнате уже не одна.
— Папа? — Яна вскочила с кровати, на которой читала.
— Лежи, не надо вскакивать, — попросил Рузиль, и она послушно легла обратно, но книгу отложила.
— Ты классно пишешь, знаешь… Зря я раньше не читала…
Рузиль промолчал. Ему нечего ответить. Ведь не он писал эту книгу. А тот, другой…
— Пап, прости меня. За все прости. Ты — настоящий, а тот был уродом. Ненавижу его.
Рузиль напрягся. Похоже, даже Янина уже в курсе, что перед ней не тот, кто растил ее пятнадцать лет. Ему даже немного обидно стало за свою предыдущую версию. Все-таки, прошлый Рузик очень многого добился.
А что сделал нынешний? Загремел через три дня в психушку?..
— Тем не менее, он тебя вырастил и написал то, чем ты сейчас так восхищаешься, — поправил Рузиль Янину.
Яна усмехнулась.
— Вырастил? Не смеши. Этот человек только и делал, что книжки свои писал. На семью ему вообще плевать было. Сколько себя помню, постоянно откупался только. Денег сунет и делай, что хочешь. Лишь бы его величество не тревожили. Мама меня воспитала, этот участия толком не принимал. Всю жизнь боролся с дядей Тимуром за первенство на литературном рынке. А в глаза дяде Тимуру улыбался, лицемер конченый. Разве это — человек? Да дерьмо он!
— Он тебе жизнь дал, поэтому не говори так. Отец есть отец.
— Мой отец — это ты. Я была в шоке, когда узнала, что мама тебя в психушку упрятала. Да, я тогда думала, что его. Даже был момент, когда порадовалась этой новости, но потом… жалко стало… Говорила маме, что не надо было горячиться, а она лишь отнекивалась. Мол, сидишь в Интернете целыми днями, даже не заметила, что папа с ума сошел.
— С ума сошел? — Рузиль сжал кулаки, но быстро пришел в себя.
— Я хотела тебя навестить, но она сказала, что бесполезно. Мол, ты и ее видеть не хочешь. А меня, наверно, тем более, — в голосе Яны улавливалась обида.
— Нет, что ты! — Рузиль ласково погладил дочь по щеке. — Тебе я был бы рад!
— Да знаю я… Но мама не хотела пускать к тебе… А ей ведь тоже тяжело было, плакала каждую ночь, я слышала.
Рузиль вздохнул. Юля до сих пор плачет. Быть может, вот в этот самый момент опять льет слезы в подушку.
— Все позади, я дома, — успокоил он. — И надеюсь, она не упрячет меня в психушку еще раз.
