Телониус Белк | страница 21
— И часто ты, Тёмыч из школы уходишь? — запанибратски спрашивает она.
Хочу соврать, что в первый раз, но подслушивающий у дверей Ботинок выкрикивает очень настойчиво:
— В четвёртый раз. Нигде не задерживается. И школы, как ты понимаешь, Мопся — все музыкальные…
Так я узнаю, как зовут психиатра — Мопся.
Глупое домашнее имя.
Мопся. Тьфу.
От этой Мопси меня тошнит и начинает болеть голова, но что поделать — пусть теперь у папы будет своя домашняя мопся.
Спустя часок-другой, проведённые с отцом в ритме танго, Мопся ещё разок переманивает меня к себе, а Ботинка выгоняет в магазин за мороженым. Как будто в кабинет для опытов позвала. Так я и знал, что рано или поздно этим закончится — опытами над бедным подростком.
— Скажи мне раз, — требует она. — Досчитай до восьми.
Я тихонько говорю «Раз», но всё-таки движениями пальцев завершаю цикл до требуемого. Потом повторяю. Четыре такта в четверти.
— Как интересно, — таращит глаза она. — А ну ещё раз! Раз!
И я отказываюсь наотрез. Пусть сама себе разкает. Пусть таращит глаза… Мопся!
И она закрывает глаза, печёт меня ими сквозь накладные ресницы, сжигает дотла, дырявит взглядом насквозь, жуёт палочку корицы из Ботинком сваренного хитрого кофе — одним словом раздумывает.
— Нет, в школу ты больше не пойдёшь. Не старое время. Откажемся. Сейчас обо всём можно договориться.
Ботинок как почувствовал, что мне это пришлось по душе. С мороженым подоспел. А в другой руке — коньяк «Метакса», из которого и мне достаётся в напёрсток.
На следующий день вместо меня пошла в школу Мопся, а после этого, я уже больше никуда не ходил. Бездельничать мне понравилось. Жаль, продолжалось всё это недолго…
Глава четвёртая
Первую поездку в Тууликаалио, Ботинок совершил ещё без меня.
Познакомился с соседями и с удовлетворением понял, что никому здесь до меня никакого дела не будет. Именно то, что нужно. Именно то, чего не хватало, и не будет хватать мне в Петербурге, гори он ясным пламенем, вместе с соседями и преподавательницей по кличке Горжетка. Так что приехал я сюда, можно сказать сюда как барин, на всё готовое.
Среди моих новых друзей, живущих вверх по лестничной клетке старуха с кудряшками, старуха без кудряшек, скрюченная старушка передвигающаяся гусеницей, ничем не примечательный мотоциклист с брекетами, как у подростка и едкая, черная как смола, но очень приветливая девушка в колючей искуственной шубе. Я не буду их видеть и слышать тоже не буду. А вот они меня будут, да ещё как! Потому что я музыкант — именно так им и сообщили. Но вряд ли кто-то проявит ко мне что-то кроме дежурного добрососедского интереса. Здесь такое не принято. И я считаю, что это просто прекрасно.