— Домой не поеду, — сказал Геннадий твердо. — Останусь в кадрах. Мы с Тоней так решили…
Это был второй его сюрприз.
— Что же ты раньше об этом молчал? — упрекнул я друга.
— А ты уходил в армию разве не навсегда?
— Окончательно еще не решил… Хотя с секретарем райкома разговор шел о службе в кадрах…
— Слышал, что за тебя просит какой-то профессор. Как думаешь поступить? — не обратив внимания на уклончивость моего ответа, снова спросил Лепилин.
«И это знает! — удивился я про себя. — Ничего не скроешь».
— Да, профессор Василий Петрович Константинов…. Мне ведь предлагали остаться после окончания института в аспирантуре. Вот профессор и вспомнил обо мне, советует возвратиться, и письмо командиру он сам написал…
Последние слова прозвучали у меня как оправдание.
Но Лепилин и на это не обратил внимания. Он повернулся ко мне, широко и просто улыбнулся:
— Выходит, так: вместе на долгие годы!
— Ты это о чем?
— Брось, Федор. Не делай секретов из того, о чем все знают. Тебе предлагали должность политрука танковой роты?
— Предлагали.
— Ты согласился?
— Ну, согласился.
— А что это значит? Что после учебы ты нацепишь три кубика, и начнется твоя военная карьера. И моя тоже.
— Еще ничего не решено, — слабо попытался возразить я. — Мое назначение действительно только на время учебы в школе.
Лепилин отмахнулся:
— Жаль только, что не придется нам быть вместе. Чует мое сердце: далеко разбросает нас судьба. И встретимся ли?
…Снова в этом утопающем в зелени садов бревенчатом доме я побывал несколько месяцев спустя. Мы с Геннадием пришли сюда в новенькой командирской форме, поскрипывая ремнями и начищенными до блеска сапогами. Тоня встретила нас радостно. Она пополнела, движения ее стали более степенными, медлительными. И только блеск темных глаз остался прежним.
Мы провели вечер за беседой. Я уезжал в Торжок, а Геннадий оставался в артиллерийском полку, и, естественно, каждому хотелось на прощанье высказать все, что тревожило душу, послушать мнение товарища. А для беспокойства были веские основания. По крайней мере, у меня. Я получил назначение на должность военного комиссара центрального военного железнодорожного парка, располагавшегося тогда в Торжке. Должность, как мне объяснили, весьма ответственная, требующая и солидной политической подготовки, и знания людей, умения влиять на них, и, конечно же, хотя бы элементарного представления об организации производства. Конечно, хотя я кончил сельскохозяйственный вуз, общее знакомство с техникой у меня было обстоятельное. И знания инженера, безусловно, могли мне пригодиться, облегчить мою работу на первых порах. Но вот опыта воспитания людей у меня почти не было. Практическая работа политруком в период учебы в группе одногодичников хотя и вооружила некоторыми навыками, но их, как мне казалось, будет очень и очень недостаточно.
