А на следующий год корабелы из Николаевска-на-Амуре — родины Юры Сотникова — закрепили на кресте пластину из нержавеющей стали. На ней были выгравированы строки последнего Юриного стихотворения:
Тайга, тайга, мне скоро уезжать.
Я знаю, что не нужно слов высоких.
Мне хочется в объятьях крепких сжать,
Как плечи друга, склоны хмурых сопок.
Узнав тайгу, нельзя забыть ее.
Она своим простым законам учит.
Здесь у костра не хвастают, не лгут,
Не берегут добро на всякий случай.
Здесь все свои и, верно, в этом суть.
Строга, добра, сурова, необъятна.
И где бы не лежал мой путь, —
Я знаю, что вернусь к тебе обратно.
Юра Сотников. Хабаровский край.
Трагически погиб 23.09.72 г.
Я прикрываю глаза и пытаюсь представить…
Два изможденных человека в лохмотьях лежат, скрючившись у чадящего костра. Слабое пламя хоть как-то согревает, а дым должны заметить с воздуха. До звена в ушах они вслушиваются в шум тайги, пытаясь выделить в нем гул мотора. Бесконечная сырость измотала, а ночью выпал глубокий, сразу по колено, снег. Стужа пронизывала до костей.
Юра уже не в силах ходить. Сердце его билось слабо, с перебоями. Ему чудится, что видит мать на летнем поле среди цветов. Видит ее совсем молодую, даже моложе чем он сам сейчас. Она медленно приблизилась. Юра явственно ощутил на плечах родные руки с шершавыми ладонями.
Только сейчас на 26 году жизни он заметил, что смуглые щеки у мамы покрыты нежным золотистым пушком: «Как мало я прежде приглядывался к материнскому лицу.»
Родной образ унесся в дымку, а следом наплывало новое видение…
Саше, приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы из последних сил заставлять себя подниматься и вновь идти собирать ветки и сучья. Сырые древа шипели, почти не давая тепла. Все, что могло гореть, вблизи собрано, и поддерживать огонь становится все труднее и труднее…
Опять послышался гул летящего самолета. Он нарастал. Глаза вновь загорелись надеждой — люди совсем близко, их ищут! Вот самолет прогудел над их головами, но… проклятье небесам!!! В низких облаках ни одного просвета!
Юра с усилием разомкнул воспаленные веки. Ввалившиеся глаза потеряли блеск и больше не оживляли серого, изможденного лица. «Как красива тайга в белом одеянии. И непокорившийся Гонам нынче не так грозно ревет», — с грустью подумал он. — «Нас не оставят. Обязательно найдут…» — мелькнула последняя мысль. Вскоре снежинки покрыли лицо лежащего у костра человека белой маской. Она не таяла…
Юра не представлял своей жизни без тайги, и судьба распорядилась так, что он навеки остался на земле мудрого Улукиткана — проводника Григория Федосеева, книги которого Юра так любил и столько раз перечитывал.
