Да, время уже работало на нас. «Блицкриг» в войне против Советского Союза окончательно провалился еще в 1941 году, в сражениях под Смоленском, в грандиозной битве за Москву.
Но и после Сталинграда враг был еще силен.
Известно, что немецко-фашистские войска успешно наступали на Восточном фронте, лишь имея многократное превосходство над нашими войсками в живой силе, в технике, особенно в танках и самолетах, в артиллерии, располагая неограниченными накоплениями боеприпасов. К сорок третьему году они утратили это преимущество.
Ставка нацеливала советские войска на создание мощной обороны, дабы избежать каких-либо случайностей на юге страны, памятуя прошлогоднее поражение на Изюм-Барвенковском выступе.
Командующий Юго-Западным фронтом Родион Яковлевич Малиновский получил указание Генерального штаба Красной Армии, строжайше предписывающее укреплять оборонительные линии.
К этому времени наше Верховное Главнокомандование знало, что гитлеровское командование планирует наступление, что главный удар гитлеровских войск последует в районе Курска, знало и предварительные сроки этого удара, но, учитывая их возможности производить в стремительном темпе перегруппировки для изменения направления удара, Верховный Главнокомандующий требовал быть готовыми к отражению удара на любом участке фронта.
Напряжение между тем в оперативной паузе нарастало. И мы все это отчетливо чувствовали.
20 мая в три часа тридцать минут последовало предупреждение из Ставки. Оно гласило: «По сведениям, полученным от разведки, немцы намечают начать наступление на нашем фронте в период 19–20 мая.
Приказываю не ослаблять бдительности и боевой готовности войск; авиацию держать в полной готовности. Разведкой и захватом пленных вскрывать группировку противника и его действительные намерения. И. Сталин».
Прошел май. На исходе июнь. Мы по-прежнему занимались укреплением оборонительных рубежей, проводили учения в войсках и ждали. Фронт оставался недвижим. Шла местами перестрелка, совершались незначительные операции. В войсках накапливались силы для удара. Нарастало нетерпение и у наших солдат. Мне не раз в те дни приходилось беседовать с ними.
— Товарищ командующий, — спрашивали у меня, — когда же наступать?
Установка командования оставалась прежней — оборона.
— О каком наступлении речь? — отвечал я вопросом на вопрос. — Перед нами поставлена задача отразить возможное наступление врага.
— Оно возможное… — отвечали мне. — Но состоится ли оно? А если да, то мы перехватим его на ударе. У солдат твердое намерение прогнать врага! Хватит!
