— Не знаю, — все еще подтормаживая прислушался к своим ощущениям. Тело было полностью деревянным. Все посторонние звуки доносились словно сквозь ватный тампон. — Тело как чужое. Да и голова соображает через раз.
— Главное в себя пришел, а остальное мелочи. Вылечишься, — сказала Настя и шмыгнула носом и отвернулась от меня, пряча свои красные от слез глаза.
— Так, девонька на выход, — в палату вплыла медсестра, — сейчас скорая приедет. Парня надо подготовить к транспортировке.
— А можно я с ним? — робко спросила Настя.
— Нет. — коротко отрезала женщина в белом халате и нахмурилась, — ты здесь еще, а ну брысь отсюда я сказала.
Девушка провела пальцами по моей руке и вздохнула.
— Иду уже, — проворчала она на недовольный взгляд медика и выскользнула за дверь.
Задавать глупые вопросы я не стал. Организм настойчиво требовал максимально возможного покоя. Но отдохнуть мне не дали. Сначала в палату набежали сотрудники, которые срочно потребовали рассказать все, что произошло на поляне. Но слава всем небесным силам быстро отстали. А потом величаво вплыла Лариса Евгеньевна.
— Тут такое дело, — директриса слегка замялась, не зная, как начать разговор. — Ты должен изменить показания.
— О как, — лекарственная апатия мгновенно исчезла от таких новостей. — Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд.
— Ты как со мной разговариваешь? — попыталась взять меня голосом директриса.
— По голове прилетело. Сам не понимаю, что несу. — я нагло усмехнулся. Ситуация предельно ясна. Папашка Руслана давно всех успел купить. И сейчас сделают по бумагам так, что это я сам упал на кулак парней. Несколько раз, ага. И избил их ноги о свои ребра.
— Вообщем сделаешь как я скажу. Понял? — Лариса Евгеньевна и не старалась особо замаскировать свой интерес в этом деле. — Или не видать тебе этого интерната как своих ушей. Еще и парней подставишь, что за тебя вписались. Ты понимаешь, что им за избиение домашних могут грозить реальные срока на малолетке?
— Ха-ха-ха, — меня начал разбирать неудержимый хохот. Неужели эта дура думает, что я реально поведусь на такой невинный развод?
Та оторопело на меня смотрела и молча открывала рот, как выброшенная на берег рыба. В ее голове не укладывалась моя наглость. Не должен подросток инвалид вести себя так, будто его прикрывает гвардейская танковая армия. И корпус фронтовой авиации в придачу.
— Ты что себе возомнил, щенок? — она даже руку занесла. Директрису буквально трясло от ярости.
